— Да, милорд. Надеюсь, вы мной довольны?
— Вполне, миссис Макалистер. Во всей Британской империи не найти экономки лучше вас.
— Спасибо, милорд.
— Вам будет совсем не трудно обсуждать хозяйственные дела с леди Эйтон. Вы скоро поймете, что у нее мало общего с… вашей предыдущей хозяйкой. Я полагаюсь на ваше здравомыслие и надеюсь, что вы сделаете все, чтобы ее светлость чувствовала себя здесь легко и непринужденно. — Лайон обернулся к Кемпбеллу. — Удостоверьтесь, что слуги не болтают всякой чепухи за спиной моей жены. Не позволяйте им проводить никаких сравнений ее светлости с Эммой. Это касается поступков графини, ее платьев, манеры держаться. Да чего угодно! Миллисент — совершенно особенная женщина. Да, она англичанка, но самая прекрасная, самая удивительная на свете. И я хочу, чтобы все в Баронсфорде это поняли.
Никто не сказал ни слова. Лайон медленно обвел глазами обращенные к нему лица.
— Эмма Даглас Эйтон умерла, — решительно сказал он, — давно пора похоронить ее призрак. В Баронсфорде теперь новая хозяйка.
Миллисент не спешила покидать свои комнаты, собираясь задержаться там как можно дольше. Лайон говорил, что проведет почти все утро в деревне, и леди Эйтон попросила, чтобы поднос с завтраком ей принесли наверх. Она хотела оставаться у себя вплоть до возвращения мужа, но вдруг поймала себя на том, что то и дело выглядывает в окно, чтобы полюбоваться на сады, озеро и голубое небо, виднеющееся сквозь просветы между облаками.
Наконец, устав бороться с соблазном, Миллисент с помощью Бесс переоделась в платье для верховой езды и вышла из комнаты. Стоило ей оказаться в холле, как ее едва не сбила с ног молоденькая служанка.
— Ох, вот вы где, миледи. — Девушка присела в реверансе. — Миссис Макалистер послала меня к вам и велела спросить, не уделите ли вы ей несколько минут сегодня днем, чтобы обсудить меню на вечер и последующие дни.
— Передай миссис Макалистер, что я готова отложить все дела. — Миллисент направилась по коридору в сопровождении служанки. — Я собиралась проехаться верхом, но если миссис Макалистер хочет поговорить со мной прямо сейчас, я могла бы отправиться на прогулку и позже.
— Нет, миледи. Конечно же, поступайте, как вам будет удобнее. Сегодня в доме все вверх дном. И я уверена, что миссис Макалистер…
— Что-то случилось?
— Пожалуй, да, мэм. Хотя я и не знаю, в чем тут дело. Слуги перетряхивают все восточное крыло, гостиные, комнаты в старой башне, перевешивают картины, обыскивают чуланы, как будто сам король потерял здесь свою корону и не может найти. — Девушка недоверчиво покачала головой. — Как бы там ни было, мне сдается, пока весь дом окончательно не перевернут вверх тормашками, у миссис Макалистер не будет времени даже на то, чтобы голову почесать.
— И ты не догадываешься, в чем причина всей этой суматохи?
Служанка помедлила в нерешительности, затем огляделась по сторонам и понизила голос:
— Я слышала, что его светлость сегодня утром отдал приказ.
— Приказ?
— Да, миледи. Говорят, он был страшно недоволен, что вещи покойной леди Эйтон по-прежнему разложены везде и всюду. Он велел немедленно все собрать и вышвырнуть. Сказал, что не желает видеть в Баронсфорде ничего, что напоминало бы ему о бывшей жене.
Служанка и госпожа подошли к верхней ступеньке лестницы. Взгляд Миллисент невольно остановился на том самом месте, где накануне висел портрет Эммы. Теперь его там не было, а остальные картины были сдвинуты таким образом, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту на стене.
Леди Эйтон охватило смутное чувство вины. Ей захотелось поговорить с Лайоном, спросить, почему он отдал такие распоряжения. Прошлой ночью Миллисент поняла, что им с мужем удалось перешагнуть какой-то важный рубеж в своем браке. Они открыто говорили друг другу о своих чувствах и переживаниях, делились тем, что наболело на душе.
Миллисент начала спускаться по лестнице.
— Передай, пожалуйста, миссис Макалистер, что я с удовольствием поговорю с ней о делах во второй половине дня.
Внизу служанка мгновенно скрылась в одном из бесчисленных коридоров замка, а леди Эйтон спросила стоявшего в дверях лакея, нет ли поблизости мистера Траскотта или Хауитта. Лакей сообщил, что секретарь его светлости отправился вместе с графом в деревню, а мистер Траскотт находится сейчас во дворе и собирается отправиться верхом.
Миллисент поспешила к Траскотту, который отдавал распоряжения одному из конюхов.
— Доброе утро, Уолтер. Можно мне поехать в деревню вместе с вами?
Высокий шотландец потянул за поводья, заставляя лошадь повернуться.
— Конечно, Миллисент. Добрый день. Я немедленно велю приготовить карету.
— Нет, я бы предпочла прокатиться верхом, если вы не против.
— Как пожелаете, мэм. — Траскотт кивнул конюху. Тот мгновенно побежал в конюшню, чтобы привести лошадь для леди.
— А еще я хотела спросить, — внезапно решилась добавить Миллисент, — мы не сделаем слишком большой крюк, если проедем вдоль берега, мимо утесов? Мне бы очень хотелось взглянуть на то место, где произошел несчастный случай.
Платт уже начинал чувствовать себя преступником, которого ведут на скамью подсудимых. Лакеи и слуги, сменяя друг друга словно конвой, провели его к высоченному шотландцу, взиравшему на посетителя с явной враждебностью. Этот мистер Гиббз, так к нему обращались слуги, не произнес ни слова. Он только хмуро кивнул Платту, приказывая следовать за ним. В сопровождении двух лакеев по бокам и третьего, замыкавшего шествие, Платт поспешно засеменил за Гиббзом, стараясь не отставать.
Это был уже не первый визит поверенного в Мелбери-Холл. Около четырех лет назад, когда покойный сквайр Уэнтуорт был еще жив, Платт приходил сюда по делам, представляя интересы Джаспера Хайда. Радушный прием, оказанный ему тогда, разительно отличался от нынешнего, холодного и нелюбезного.
— Вам лучше придерживаться сути дела, — прорычал через плечо верзила-шотландец. — Говорите, когда вас об этом просят, а в остальное время прикусите язык и слушайте. Вы меня поняли?
— Ну это уж слишком! — обиженно воскликнул Платт. — У меня просто нет слов. Я категорически возражаю против такого грубого…
Гиббз резко повернулся к поверенному, нагнулся и грозно заглянул ему в лицо.
— Мне нет никакого дела до ваших возражений, но вы будете держать рот на замке. Понятно?
— Конечно! Конечно, сэр, — бессвязно пролепетал Платт, чувствуя, как его лицо заливается краской от страха.
Поверенный попытался взять себя в руки. На лбу его выступила испарина, и когда ужасный шотландец наконец отвернулся, Платт поспешно вытер пот рукавом. В глубине души он сознавал, что следовало бы остановиться и как следует выбранить дерзкого слугу за грубое и развязное поведение, но ведь этот парень шотландец. Кто знает, чего от него можно ожидать!
