— Конечно! Конечно, сэр, — бессвязно пролепетал Платт, чувствуя, как его лицо заливается краской от страха.
Поверенный попытался взять себя в руки. На лбу его выступила испарина, и когда ужасный шотландец наконец отвернулся, Платт поспешно вытер пот рукавом. В глубине души он сознавал, что следовало бы остановиться и как следует выбранить дерзкого слугу за грубое и развязное поведение, но ведь этот парень шотландец. Кто знает, чего от него можно ожидать!
— Послушайте, сэр. Мне нужно кое-что узнать. — Гиббз ничего не ответил, и поверенный робко продолжил: — Я знаю, что леди Эйтон сейчас в Шотландии. С кем мне предстоит сегодня беседовать?
— С вдовствующей графиней Эйтон. Она примет вас в гостиной. — Гиббз открыл дверь, и Платт быстро прошмыгнул за ним. — Мистер Платт, мэм, — громко возвестил шотландец.
Стряпчий взглянул на хрупкую старую женщину, сидевшую в кресле с пледом на коленях. Вся его самоуверенность мгновенно вернулась к нему. Платт самодовольно хмыкнул. С ней, беспомощной старухой, он как-нибудь уж справится.
Леди Эйтон внимательно уставилась на вошедшего поверх очков, державшихся на самом кончике ее носа.
— Мистер Платт?
— Ваш покорный слуга, миледи, — ответил поверенный с глубоким поклоном.
— Как любезно с вашей стороны согласиться отложить встречу. — Говоря откровенно, у Платта просто не было иного выбора. — Моя невестка была уже на пути в Шотландию, — кротко добавила старуха, — а я неважно себя чувствовала, поэтому никак не могла принять вас раньше.
— Прекрасно понимаю вас, миледи.
— Не стойте, пожалуйста, в дверях, сэр. — Графиня жестом указала на стул. — Проходите и присаживайтесь, чтобы я могла вас видеть, не напрягая шеи. Мне больно поднимать голову вверх.
Платт вошел в комнату и сел напротив графини Эйтон.
— Остальные могут нас оставить. — Старуха махнула рукой в сторону горничных. — Вы тоже, мистер Гиббз.
— Я бы предпочел остаться, мэм.
— Но в этом нет нужды, мистер Гиббз. Мне кажется, этот джентльмен заслуживает полного доверия. Вы можете идти.
— Если вы настаиваете, миледи.
Стряпчий бросил надменный взгляд на гориллу-шотландца, покидающего гостиную, и бегло оглядел комнату. Здесь было солнечно и уютно. Платт был по-настоящему очарован Мелбери-Холлом. По правде сказать, если бы не вмешательство старой графини, он, пожалуй, выкупил бы его у Миллисент, смог бы получить дом за бесценок, лишь оплатив все, что эта вдовушка была должна Джасперу Хайду.
Эта усадьба с ее знатными соседями и великолепным расположением могла бы стать прекрасным загородным домом для человека, желающего занять достойное место в обществе. А может быть, еще не слишком поздно? Возможно, молодая леди Эйтон так увлечена своими новыми обязанностями в качестве хозяйки Баронсфорда, что только и мечтает отделаться от этого скромного поместья. Конечно, остается еще уладить этот вопрос с нанимателем, мистером Джаспером Хайдом, но Платт был почти уверен, что, когда плантатору удастся заполучить рабыню, остальное вряд ли будет его особенно волновать.
— Что я могу для вас сделать, мистер Платт?
Стряпчий очнулся от грез и тут же сосредоточил все свое внимание на старой графине.
— Простите меня, миледи. Каждый раз я все больше восхищаюсь Мелбери-Холлом.
— Так это не первый ваш визит в поместье?
— Нет, миледи. Мне довелось быть гостем сквайра Уэнтуорта.
— Ох, ну конечно, — любезно кивнула графиня. — Насколько я слышала, покойный сквайр Уэнтуорт и мистер Хайд были знакомы.
— Это действительно так, миледи. Они были близкими друзьями. Да-да! Близкими друзьями.
— Что может быть драгоценнее дружбы, мистер Платт?
— Вы правы, миледи. Осмелюсь заметить: дружба — это основа английской цивилизации, самая ее сердцевина. На дружбе зиждется фундамент духовного превосходства нашей нации, ее главенства во всем современном мире.
— И это так похоже на англичанина — отхватить состояние своего друга после его кончины. Не правда ли, мистер Платт? Показать свое духовное превосходство, вцепившись зубами в брюхо мертвеца, словно какой-нибудь шакал, не оставив ни гроша бедной вдове?
Платт сконфуженно откашлялся. «Хайд и Уэнтуорт скроены по одной мерке, — подумал он. — Если бы Хайд первым отправился на тот свет, наверняка произошло бы то же самое: Уэнтуорт с радостью прибрал бы к рукам все имущество своего друга».
— Но мы немного отвлеклись, не правда ли? — любезно проворковала графиня, сладко улыбаясь. — Вы как раз собирались рассказать мне о цели вашего визита.
— Конечно, миледи. — Платт окинул старуху оценивающим взглядом и решил, что лучше будет не юлить, а высказаться начистоту. — Мой клиент, — мистер Хайд, неоднократно пытался уладить одно небольшое дельце с вашей невесткой. Но, к сожалению, смею заметить, безрезультатно.
— В чем суть этого дела?
— Я упоминал об этом в своем письме.
— Я старая женщина, мистер Платт, и память часто меня подводит. Окажите любезность, не сочтите за труд напомнить мне еще раз, о чем идет речь.
— Дело касается чернокожей рабыни с языческим именем Охинуа. Мой клиент желает выкупить эту женщину у леди Эйтон.
— Должно быть, здесь какая-то ошибка, сэр. Моя невестка не одобряет торговлю людьми и не распоряжается человеческими жизнями.
— Позвольте мне выразиться по-другому и изложить просьбу моего клиента, — терпеливо возразил Платт. — Мистер Хайд желает выплатить леди Эйтон все расходы, которые она понесла из-за этой самой Охинуа. Ему бы очень хотелось… самому нанять эту женщину. Он готов оплатить все издержки.
Графиня задумчиво кивнула, прежде чем ответить.
— Так почему же такой богатый владелец плантаций, как мистер Хайд, сколотивший себе состояние, торгуя телами невинных людей, джентльмен, которому принадлежат, должно быть, многие сотни рабов, так жаждет прибрать к рукам какую-то старую женщину?
— Мой клиент действует из филантропических побуждений. Его мотивы носят сугубо личный характер, миледи, — ответил Платт, чувствуя себя неуютно.
— Ах, речь идет о филантропии! Если я правильно поняла, моя невестка уже один раз отклонила просьбу мистера Хайда.
— Но теперь в этом деле появились новые обстоятельства, которые могут изменить решение ее светлости.
— Какие новые обстоятельства?
— Они были указаны в письме.
— Пожалуйста, мистер Платт. Меня подводит память.
Стряпчий почувствовал, как под париком у него выступила испарина, а капли пота стекали вниз по шее. Платт беспокойно заерзал на стуле.
— Миледи, я понимаю, что должен быть предельно откровенным с вами. Из уважения к вашему положению я не хотел вовлекать вас в это дело, но вы не оставляете мне выбора. Мой клиент действует во имя справедливости. Мне неприятно говорить вам это, но ваша невестка, возможно, укрывает преступницу. Сразу же после того, как леди Эйтон купила старую рабыню, обнаружились неопровержимые доказательства, что именно она, эта самая Охинуа, виновна в убийстве доктора Домби.
