– Я и не хочу ничего представлять, – сварливым голосом возразила Лидия. – Почему я не могу просто получать удовольствие сейчас и думать об этом, когда выйду замуж.
– Увы, это более чем так. Сейчас твое время получать удовольствие, а все остальное придет потом.
«И кроме того, – обиженно добавила про себя Лидия, – Питер никогда не стал бы ждать, что я стану пачкать руки дурацкой работой по хозяйству. Зачем тогда рабы и домашние слуги?»
Ей было жутко оттого, что она стоит напротив женщины, которая была так похожа на Питера.
– Итак, дорогая, почему бы нам обеим не оставить Дейн заниматься домашними делами и не выпить по чашке чаю? Дейн, ты присоединишься к нам, когда закончишь?
И как это было сказано! Как оскорбительно-любезно, как ехидно. Дейн не понимала, откуда в Оливии столько ненависти.
Старая ведьма победила. Она и ее сын решили взять реванш, и им это удалось. Еще как! С шиком! Она даже не осознала, что, передавая заботы по хозяйству в чужие руки, записала дополнительное очко в свою пользу. Но и ей, Дейн, работа не была в тягость. Надо было чем-то себя занять, чтобы отвлечься от неотвязных мыслей. Бой не объявился, и Флинт не желал его искать, твердо считая, что это бесполезно.
– Он вернется, или кто-то его найдет. – Он был уверен в этом. Боя знали все.
Один маленький бриллиант. Один драгоценный, без изъяна, прекрасной огранки бриллиант, и все проблемы остались позади. И он вошел к ошалевшему Дювалье с деньгами в кармане.
– Мой дорогой Клей, я искренне удивлен. Вся сумма, до последнего доллара, и в срок. Ваша изобретательность меня изумляет. Ваше представление о чести, ваша верность слову произвели на меня огромное впечатление.
И все же он пересчитал всю сумму дважды.
– Мои друзья, месье Клей вернул долг. Его слово крепко, и я хочу, чтобы вы знали – он надежен, на него можно положиться и он платежеспособен. По крайней мере на этот момент. Верно?
– Как скажете, – пробормотал Клей, поморщившись. Теперь для него опять был открыт кредит. Дювалье так сказал, а слово его нерушимо.
Он уже чувствовал, что удача повернулась к нему лицом. Игра по маленькой где-нибудь сегодня вечерком, и сотня долларов может обернуться тысячей.
– Мой друг, кредит вам открыт. Но только не увлекайтесь. Говорю вам как другу. Не пытайтесь удвоить свою удачу. Не заставляйте меня снова требовать от вас выплаты долга. И, мой дорогой, предлагаю вам еще раз подумать о том, чтобы работать на меня. Если вы сможете держать страсть к игре под контролем, у вас неплохие перспективы. Вы сообразительны и ловки. Вы лишь слишком азартны и должны научиться справляться со своим пороком.
Деньги жгли карман. Клей был в Новом Орлеане, городе женщин и быстрых денег. И, при его теперешних ресурсах, он мог положить весь город к своим ногам.
Вначале ужин у Антонио, дабы отпраздновать победу над своим самым уважаемым врагом. Отпраздновать спасение собственной жизни, даже если она была оплачена ценой другой жизни.
По мере того как вечер приближался к ночи, голова у Клея все больше кружилась от сознания собственной силы.
Удача! Он чувствовал, что она дышит ему в затылок, чувствовал ее нежный, искушающий призыв. Она звала его, манила, как сирена, притягивала, Как это умеет делать женщина.
Одна игра в карты, ну, может, две или три – в его кошельке достаточно денег, чтобы играть по маленькой не один год. Он мог позволить себе ошибку, мог позволить себе неправильно расценить шансы партнера, мог позволить рискнуть.
«На этот раз, – нашептывала Клею на ухо судьба, – ты все будешь держать под контролем...»
И вот сейчас пришло время проверить это. Время взять ее за крылья и превратить те деньги, что случайно достались ему, в состояние, которого он заслуживал.
Найрин устала.
Устала от жизни в Монтелете, устала от удушающей жары, от ожидания, от притворства и особенно от нерешительности единственного мужчины, которого она действительно хотела заполучить на всю оставшуюся жизнь.
– Любимый, ты меня утомил донельзя.
– Я и сам утомился, – пробормотал Питер и повернулся к ней спиной. Они едва успели отдышаться после очередного бурного соития.
– Что ты думаешь делать с Монтелетом?
– Я решу, что мне с ним делать, после того как сюда приедет твоя мать.
Проклятие! Мать ее должна приехать! Будто она кисейная барышня из этих, местных! Такая, как Лидия Ратледж. Или он такую на самом деле хотел?
Питер не мог принять решение, потому что смотрел на нее как на горячую кобылку, с которой всегда можно заняться сексом, но не как на женщину, на которой хотел бы жениться.
Как будто он был царь или бог. Черт, если бы он был голубых кровей! Но на самом деле он был таким же дворнягой, как и она, с той лишь разницей, что Гарри умудрился «очистить кровь», приобретя плантацию и превратившись в сахарного короля Сент-Фоя.
Только ведь все это может быстро закончиться, если Питер не потрудится поднять задницу и проверить, что же этот Бастьен делает на полях с громадными толпами рабов.
Проклятие! Неужели ей все время придется делать все самой и думать обо всем?
Найрин очень хотелось сказать кое-что, но она подавила это желание, ибо вдруг поняла – она и есть его шлюха, и именно так он ее и воспринимает. А может, и видит в ней нечто хуже и ниже шлюхи.
Это открытие ошеломило ее своей очевидностью. Как она была слепа!
Питер никогда не женится на шлюхе. Он будет держать ее, как держат любовниц-мулаток такие же плантаторы. Возможно, он даже купит ей апартаменты в Новом Орлеане и будет приезжать, чтобы получать с ней удовольствие, давать ей деньги, покупать наряды, но никогда на ней не женится. Сукин сын...
Найрин должна была заставить его принять решение, и времени у нее для этого оставалось мало. Она видела, что с каждым днем пребывание в Монтелете становилось для него более тягостным.
– Может, мне не стоит находиться здесь, когда приедет мать, – с напускной скромностью предложила она, надеясь как-то его растормошить.
– А где еще, черт возьми, ты будешь?
– Ну... – Она поудобнее устроилась в постели, подоткнув под спину пару подушек. – Оливия Ратледж весьма неодобрительно отнеслась к моему пребыванию здесь. Моя мама может быть недовольна...
– В самом деле? – насмешливо пробормотал Питер. – Разве она не знает, что ее дочь – шлюха? Она не догадывается, что ты можешь спать сразу с двумя и тебе это может очень даже нравиться?
– Это тебя возбуждает, не так ли? – прошептала Найрин. – Скажи мне, что ты не твердеешь при мысли об этом. Скажи мне, что у тебя не встанет как у коня, если я найду еще одного любовника и стану делить тебя с ним?
