– Ну... – Она поудобнее устроилась в постели, подоткнув под спину пару подушек. – Оливия Ратледж весьма неодобрительно отнеслась к моему пребыванию здесь. Моя мама может быть недовольна...
– В самом деле? – насмешливо пробормотал Питер. – Разве она не знает, что ее дочь – шлюха? Она не догадывается, что ты можешь спать сразу с двумя и тебе это может очень даже нравиться?
– Это тебя возбуждает, не так ли? – прошептала Найрин. – Скажи мне, что ты не твердеешь при мысли об этом. Скажи мне, что у тебя не встанет как у коня, если я найду еще одного любовника и стану делить тебя с ним?
– Господи!
Она откатилась на другую половину и резко встала.
– Я уезжаю!
– Что?
Найрин улыбнулась своей ускользающей кошачьей улыбкой и спокойно накинула халат.
– Мне было хорошо с тобой, любимый.
– Черт, иди сюда, ты, сука!
– Пока, любимый. Спи крепко!
Она успела скользнуть за дверь до того, как Питер попытался ее остановить. Он поймал ее уже за дверью и, швырнув на кровать, содрал с нее халат.
– Ты никуда не пойдешь, сука, и ты это знаешь, – прорычал он и резко, словно желая наказать, вошел в нее.
– Откуда столько уверенности, любимый? – пробормотала Найрин, помогая ему.
О, она готова была умереть ради этого молодого тела, истекающего потом от усилий доставить ей удовольствие. Силен как бык в период гона! Он мог бы умереть за это. Питер нигде не мог бы получить того, что давала ему она, и пора было понять, что он и так получил немало. Она хочет что-то взамен.
Найрин осторожно отодвинула его, крепко уснувшего прямо на ней. Осторожно опустила ноги на пол и на цыпочках вышла из спальни. Ей надо было собираться. Платье, кое-что из белья – у нее было не так уж много вещей, – соломенную шляпу, чтобы защититься от солнца.
Проклятие, надо было научиться ездить верхом или по крайней мере управлять повозкой.
Нет, кто-нибудь ее отвезет. Должен же быть кто-то, кто может ее отвезти. Найрин запихнула пожитки в сумку.
Оливия Ратледж была права – надо действовать по ситуации. Если Питеру нужна леди, умеющая вести себя как подобает, она разыграет перед ним такую леди, что ему тошно станет.
А тем временем он поймет, чего лишается и без чего не может жить. Шел дождь.
Было все так же душно и жарко, но неожиданно небо зловеще почернело, небеса разверзлись, и начался ливень.
Оливия ненавидела дождливые дни. Лидия надувшись сидела у окна.
Флинт был в конторе – работал со счетами. А новая хозяйка Монтелета орудовала на кухне с Праксин. Девушки варили варенье.
В дождливые дни Оливия не могла найти себе занятие. Даже книгу не хотелось брать в руки.
Во время дождя Оливии было трудно избегать размышлений о прошедшей неделе, о том, как угрозы, тайны, возвращение ее детей – всех сразу – выкристаллизовались в некий порядок, в некий узор, где все внезапно оказались на своих местах и только Оливия не вписывалась в этот новый быт.
Внизу, на кухне, Дейн, рассеянно слушая, как хлещет за окнами дождь, перебирала ягоды. Эта работа держала занятыми руки, а не голову. А в голове ее продолжали прокручиваться сцены, услужливо создаваемые фантазией, – сцены насилия, убийства, смерти.
Все это невозможно понять. Ее муж хотел своей доли Монтелета так сильно... что женился на ней, потом убил Гарри, чтобы войти во владение ее наследством, дважды покушался на ее жизнь и, наконец, украл ее коня, чтобы доказать, кто сейчас хозяин положения. И никакие плетки и игры ничего ей не дали.
Она чувствовала страх. Страх панический, животный. Как она могла бороться с ним?
Ничего нельзя доказать. Смерть Гарри была представлена как случайность. Единственный свидетель смерти отца ничего не скажет. Два связанных с ней инцидента представят как игру ее воображения. Вначале она поскользнулась на скользком берегу, а потом оступилась, слишком близко подойдя к костру. А Бой убежал, почуяв запах смерти.
Дейн просто переутомилась и нуждается в отдыхе.
Проклятие!
У нее начинала болеть голова, стоило ей попытаться связать события в логическую цепочку. Не было никакой логики и никаких объяснений. Гарри убит, она оказалась в беде. Дейн чувствовала это, она верила в это всем сердцем, и был только один человек, кто мог быть напрямую заинтересован в ее смерти. Флинт.
Она подошла к плите, чтобы закинуть ягоды в кипящий сироп, затем отвернулась и поставила тазик с ягодами на соседний стол.
– Миз Дейн!
Она услышала визг Праксин так, словно он доносился издалека.
– Миз Дейн!
В тот момент, когда Праксин произносила ее имя, Дейн уже успела отодвинуться в сторону, еще не видя и не понимая, что происходит. Громадный котел с кипящим сиропом накренился, пламя под ним взметнулось вверх, и горячий ягодный сироп полился на пол, чудом не задев ее.
Случайность? Должно быть, случайность. Дейн, наверное, сама задела котел.
– Не расстраивайтесь насчет ягод, – сказала Праксин потому, что должна была что-то сказать. Каким-то чудом кипящий сироп не опрокинулся на ее хозяйку. Каким-то чудом она осталась невредима. – Я все уберу.
– Спасибо, Праксин. – Голос Дейн дрожал. Ноги подкашивались. – Я думаю... Я поднимусь наверх, полежу немного.
– Да, мадам.
Она медленно пошла к двери из кухни, на ходу снимая фартук. Схватилась за перила черной лестницы.
– Господи Боже!
Опять это случилось. Еще одна случайность, еще одна неосторожность. Это ее секрет! Надо предупредить Праксин, чтобы никому не рассказывала.
Никому! Дейн заставила себя сделать шаг. Она должна его остановить.
Остановить человека, который соблазнил ее своими поцелуями и превратил в Изабель. Человека, который показал, что сдача в плен страсти была самым сильным ее оружием...
Отдаться ему...
И все, чего он хотел, – это Монтелет.
И все, чего хотела она, . – это остаться в живых. Ей нечего было поставить на кон. Если он убьет ее и завладеет долей Монтелета, с Питером у него проблем не будет. Брат не питал никаких чувств к Монтелету, он тут же продаст свою долю Флинту, возможно даже, на самых невыгодных для себя условиях.
И если что-то гадкое случится с ней, разве кто-то станет задаваться вопросом, была ли то случайность? Они похоронили Гарри, не задавая никаких вопросов. На все воля Божья.
Один неверный шаг, и Дейн тоже умрет, а все скажут, что после смерти Гарри она была сама не своя, так что неудивительно...
Господи, она представляла эту сцену во всех деталях. Даже слышала, как они говорят, как выходят, считают деньги...
Дейн заставила себя сделать еще один шаг наверх. Затем еще. Если она все понимает правильно, Флинт уже ждет ее на верхней площадке и жить ей осталось считанные минуты. Он будет казаться заботливым и добрым, и лишь она будет знать, как все обстояло на самом деле.
