— Потому что для того, чтобы я в безопасности смогла добраться до полученного мною в приданое имения, мне необходимы сопровождающие, — произнесла Анна, которую в этот момент привели и поставили за спиной у Шелдона. — Я думала помочь вам заполучить то, что вам нужно, а это, как мне кажется, Амбрей, в обмен на сопровождающих.
— Моя госпожа, вам нужно было подождать! — взвыла служанка. — Вы не должны…
— Замолчи, Гелвиз! — прервала ее та. — У меня не было терпения ждать, и я воспользовалась тем, что на воротах нет охраны. И я предпочитаю быть здесь, а не там, невзирая на то, верят нам или нет.
Перебравшись через ров вплавь, она так же вымокла, как и ее служанка, но держалась величественно, несмотря на то что стражник, который привел ее сюда, все еще грубо держал ее за руку. Шелдон с удивлением уставился на Анну, так как, несмотря на ее непрезентабельный внешний вид, она была очень миловидной женщиной. Уоррик тоже разглядывал ее с удивлением, потому что ее лицо казалось ему знакомым, хотя он никогда ее прежде не видел.
— Значит, мы должны верить вам, мадам, просто потому, что вы говорите, что это так? — скептически спросил Уоррик.
Затем вопрос задал Шелдон:
— Кто вы, мадам?
— Анна Белмс.
Уоррик хмыкнул:
— Белмс теперь зовут д’Амбрей.
— Нет, я не считаю это имя своим, так как священник не услышал от меня «да», когда меня насильно выдавали замуж. Это был фарс, который стоил мне трех лет жизни здесь пленницей.
— Тогда, если у вас были средства помочь нам и покончить с вашим заточением, почему вы так долго ждали? — требовательным голосом спросил Уоррик. — Мадам, мы ведь не только что появились здесь. Мы уже тридцать три дня стоим здесь лагерем.
То, что Уоррик скрупулезно вел счет дням, вызвало у Шелдона ухмылку, которая заставила Анну обратить на него внимание. Она прищурилась и увидела, что он был не таким старым, как показался с первого взгляда. Когда он улыбнулся ей, она покраснела, так как он оказался не таким отталкивающим, как сначала, а совсем наоборот.
Уоррик сердито посмотрел на них, так как они занялись друг другом и он не получил ответ на свой вопрос.
— Шелдон, я тебе не мешаю?
— Вообще я думаю, что леди Анне нужно сначала просохнуть, прежде чем ты продолжишь…
— На это нет времени, — прервала Анна. — Болезнь, которая поразила большую часть гарнизона, продлится только до тех пор, пока они не опорожнят свои желудки. Мы всего-навсего добавили к их обеду тухлого мяса, но еще не все пообедали.
— Вы все еще мне не сказали, почему вы это сделали только сейчас, — заметил Уоррик.
— Если вы лорд Фалкхерста…? — Она подождала, пока он легким кивком не подтвердил этого, и затем объяснила: — Про вас мне рассказывали ужасные вещи, поэтому я присоединила свои молитвы к молитвам всех остальных, чтобы вы потерпели здесь неудачу. Но когда я увидела свою дочь в вашем лагере и она выглядела хорошо и была в добром здравии, то я поняла, что мне про вас сказали неправду.
— Дочь? — хмыкнул он. — Мадам, вы думаете, что ваша дочь находится в моем лагере? Можете поискать, но если вы думаете взять ее с собой, то я сомневаюсь, что мои люди захотят с ней расстаться.
Анна от гнева покраснела, поняв, что он имел в виду.
— Моя дочь не из тех, кто следует за вашими воинами в походах. Я не знаю, как ей удалось вырваться из-под опеки мерзкого Гилберта и попасть к вам, так как он говорил мне, что потерял ее. Более того, ему доставляло удовольствие рассказывать мне, что она сделает такое, что ему…
— Д’Амбрей в замке? — нетерпеливо прервал ее Уоррик, которому было неинтересно слушать о врагах ее семьи.
Она покачала головой. Уоррик грязно выругался, а Шелдон вежливо спросил:
— Он сбежал?
— Нет. Он приехал сюда дико разъяренный. Я думала, что он наверняка потерял еще один из своих замков, иначе чего бы ему быть в таком состоянии. Но он пробыл здесь меньше недели и уехал точно за один день до вашего появления.
От этого сообщения Уоррик еще раз грязно выругался.
— Вы знаете, куда он уехал?
— Ко двору. Его резервы так потрепаны, что он не может продолжать войну с вами без помощи со стороны Стефана. Но он и раньше пытался получить ее, и вряд ли что из этого получится сейчас, потому что он не числится у Стефана в фаворитах из-за своего отца Гилберта Хьюго, несколько лет назад выступившего против Стефана. Воистину, вырвав мою дочь из рук Гилберта, вы вырвали также из-под его контроля и оставшуюся собственность моей дочери. В случае, если вы возьмете крепость, у Гилберта останется только небольшое имение в…
— Мадам, у меня нет вашей дочери, — прервал ее выведенный из себя Уоррик. — Получи я такой приз, я не преминул бы хорошенечко воспользоваться тем, что единственная наследница лорда Белмса находится у меня в руках. Как вы говорите, это лишило бы д’Амбрейя его последних резервов.
— Я не знаю, почему вы настаиваете, — начала Анна. Она наморщила лоб. — Может быть, вы не знаете, кто она?
— Боже, — взорвался Уоррик. — С меня достаточно. Шелдон, займись ею.
— Это доставит мне удовольствие, — произнес, рассмеявшись, Шелдон. — Но прежде чем ты уйдешь, почему бы тебе не спросить, как зовут ее дочь. До тебя еще не дошло, кого так сильно напоминает эта леди?
Уоррик бросил на приятеля тяжелый взгляд, посмотрел на Анну и замер. Он не стал снова ругаться, когда понял, почему ее лицо было ему знакомо, но в его голосе появились леденящие нотки.
— Ну так скажите мне, леди Анна, как зовут вашу дочь?
Анна была совсем не уверена в том, что ей хотелось сказать ему это сейчас. Она никогда не видела, чтобы кто-нибудь мог так неожиданно менять выражение лица. Оно стало необыкновенно жестоким. Анна сделала шаг назад. Шелдон обнял ее за плечи, это ее утешило, но все же…
— Может быть, я ошибаюсь…
— Нет, вы не ошибаетесь, а вот я ошибся, подумав, что могу доверять такой бесчестной женщине!
— Почему он так сердит? — спросила у Шелдона Анна, когда Уоррик ушел от них. — Ведь я же видела Ровену, не так ли?
— Да, и вы были также правы, когда подумали, что она не сказала ему, кем она является.
— Если она этого не сделала, значит, у нее для этого были веские основания!
— Сомневаюсь, что мой друг будет так думать, — ответил Шелдон, но, увидев тревогу на лице женщины, поспешил успокоить ее: — Он не причинит ей вреда. Сейчас он думает, что в крепости его ожидает ловушка, и поэтому сердит, а как только он возьмет ее, его гнев сразу же пройдет.
— Но я сказала правду. Потайной ход открыт и не охраняется.
— Тогда пойдемте, я провожу вас в свою палатку, и вы сможете переждать в ней, пока все закончится.
