Клэр внезапно к полному своему стыду очень громко икнула. Резко прижав ладонь к губам, она взглянула на расплывчатый образ мужчины и покачала головой.
— Плохо вижу?
Он вдруг замер, а потом медленно спросил:
— Вы выпили лишнего?
Клэр на этот раз почувствовала, как пристыжено краснеет.
— Мне… — У нее по-прежнему заплетался язык, но она попыталась заговорить вновь. — Мне сказали, что шампанское п-поможет от боли… в горле.
— Поможет? Что за чушь? Кто вам сказал эту глупость? Все знают, что от боли в горле помогает теплое молоко и мед.
Клэр медленно отстранила руку от лица.
— Я уже п-пила молоко. И м-мед ела, но сегодня здесь, к сожалению, не предлагают ни молока, ни меда… — Она вдруг хихикнула, представив, как бы гости отреагировали, получив подобные угощения. Но поняв, какую бестактность допустила, снова прижала руку к губам и виновато взглянула на мужчину. — Простите… Я… — У нее закружилась голова. Прикрыв глаза рукой, она сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, и тише добавила: — Мне просто нужно было побыть одной и выпить воды… Скоро мне станет лучше.
— Вы уверены?
В голосе его было слышно такое неприкрытое беспокойство, что Клэр снова опустила руку и посмотрела на него. Но не смогла разглядеть лица. Кто был стоявший перед ней человек? И почему он так волновался за нее?
— Да… — Она изо всех сил пыталась разглядеть его. — Как вы здесь оказались?
— Вы снова щуритесь, — с какой-то пугающей нежностью проговорил он.
Клэр виновато покачала головой.
— Вы заметили.
Мужчина отнял руку от рояля.
— Заметил. Сложно этого не заметить, когда тебя пытаются разглядеть.
— Я пытаюсь вас увидеть. Разве это плохо? Просто это проклятое шампанское…
— Иногда может вскружить кому-то голову, — закончил он за нее.
— Никогда не любила его.
— Тогда зачем выпили?
— Мне сказали, что…
— Вам нужно меньше слушать других. Особенно тех, кто дает такие нелепые советы.
— Постараюсь запомнить. — Тяжело дыша, Клэр зажмурилась, силясь прогнать туман в голове, но у нее ничего не вышло, потому что образ мужчины был по-прежнему размытым. — И все же… вы не ответили… Ик… — Клэр в ужасе прижала руку к губам. — П-простите, — молвила она, проглотив ком в горле. — Не знаю, что со мной…
— Ничего страшного.
— Я…
— Что вы играли?
Вопрос мужчины так сильно потряс ее, что Клэр помимо воли неприлично вытаращила глаза.
— Вы… вы не знаете Бетховена?
Ей показалось просто немыслимым то, что кто-то может не знать Бетховена.
Мужчина продолжал с невозмутимым видом стоять рядом с роялем.
— Это ваш родственник?
— Мой… кто? — Она рассмеялась, но поспешно взяла себя в руки, поражаясь тому, о чем говорит этот человек. — Бетховен, он… он гений!
Она могла часами говорить о Бетховене и ни разу не запнуться.
— И кто он?
— Автор этого произведения!
— Которое вы играли?
— Ну, разумеется!
— И как же оно называется?
Клэр внезапно поняла, что больше не может сидеть на месте, поэтому медленно встала. К своему облегчению она оказалась не такой уж и маленькой рядом с ним, но все же его широкие плечи заслоняли все пространство.
— Вы никогда не слышали о Лунной сонате?
— О чем?
Его удивление было таким искренним, что это поразило Клэр в самое сердце. Выходя из-за рояля, она шагнула к нему.
— Надо же, никогда бы не подумала, что на свете кто-то не слы… — Она не договорила, потому что нога наступила на что-то. Клэр споткнулась, вскрикнула и, качнувшись и вскинув руки, полетела вперед. — Боже!
Полетела прямо в объятия своего собеседника, который никогда не слышал о Лунной сонате.
— Осторожно! — глухо воскликнул он и тут же подхватил ее.
Рядом раздался стук хрусталя о деревянный пол — это покатился бокал по полу, но Клэр не заметила этого, вцепившись в его плечи и уткнувшись подбородком прямо ему в грудь, так, что запрокинула голову. А он опустил свою голову к ней.
И она смогла, наконец, увидеть лицо своего собеседника.
— Надо же, — прошептала она, — теперь я вас вижу.
Она отчетливо видела его лицо. Такое необычное, такое… У него были густые темные волосы, очень темные, возможно даже черные, что было трудно разглядеть, учитывая царивший в комнате полумрак. Зато она видела все остальное. Ярко выраженные скулы, твердую линию подбородка, и прямые черные брови, сдвинутые над слегка покрасневшими серо-голубыми глазами, которые внимательно следили за ней.
— Вы в порядке? — осевшим голосом произнес он, а потом вздрогнул, и Клэр заметила, как он стал бледнеть. Причем так стремительно, что она решила, что, возможно, причинила ему боль своим падением.
— Я причинила вам?.. — заговорила она, отстранив подбородок от его теплой, твердой груди и стала выпрямляться, но он тут же оборвал ее.
— Нет.
Он продолжал дрожать, ошеломленно поняла Клэр. Дрожал, но не думал отпускать ее, прижимая к себе. А она все никак не могла перестать смотреть на него. Не могла понять, кто он такой и откуда взялся. С серебристо-голубыми яркими глазами и чуть кривоватым носом, который, однако, никак не портил его горделиво-загадочной красоты. Он выглядел так необычно, что Клэр была уверена, что никогда не забудет его. Даже находясь в легком опьянении.
— Какое счастье… — выдохнула она с облегчением.
— Что?
— Я говорю…
Она запнулась, не зная точно, что хотела сказать.
— О чем?
— Вы показались мне очень высоким.
— Разве?
— Да, очень высоким, но теперь я вижу, что это не так.
— Это бы вас сильно расстроило?
Клэр вдруг обнаружила желание улыбнуться ему.
— Думаю, мне удобнее смотреть вам в глаза на одном уровне, а не снизу вверх. — Она все смотрела на него, не веря в то, что действительно видит его, а потом прямо спросила: — Почему у вас глаза покраснели? Вы что же, плакали?
К ее большому облегчению он перестал бледнеть.
— Нет, конечно… А вы почему продолжаете щуриться? Все еще плохо видите меня?
— Теперь уже хорошо… вижу, — произнесла Клэр, ощущая быстрые удары своего сердца. И непонятное беспокойство, которое охватывало ее уже дважды. Четыре дня назад и сегодня. Как странно… — А вы меня хорошо видите?
Он продолжал обнимать ее за талию и пристально смотрел на нее.
— Теперь да…
— А до этого? — Удивительно, если учесть, что из-за необычайной красоты Клэр замечали намного раньше ее самой. — Вы меня хорошо видели?
— Я… — Он с трудом договорил. — У меня аллергия. Я сейчас плохо вижу.
— И все же заметили, как я щурюсь, — почему-то напомнила она, продолжая сжимать его широкие плечи.
Он нахмурился, но его бледность полностью исчезла. Он стал дышать глубоко и ровно, будто бы успокаиваясь, а потом стал медленно отпускать ее.
— Это было невозможно не заметить.
Он помог ей выпрямиться, а потом отнял от нее свои руки. Глядя на него, Клэр вдруг осознала, что если бы он не выпустил ее сам, она бы ни за что не подумала отстраниться от него. Почему-то в его объятиях было тепло и очень уютно. Теперь ей нужно было устоять на ногах без его поддержки, и к счастью, ей это удалось. А затем выяснилось, что и туман в голове рассеялся!
— О Боже, я уже говорю связно! Какое облегчение! — вздохнула она, обнаружив, что алкоголь почти выветрился из нее. — Я прихожу в себя.
— Действительно, — пробормотал он.
Клэр взглянула на него и нахмурилась.
— И все же, как вы здесь оказались?
— Услышал вашу игру и пришел.
Почему-то ей было ужасно приятно услышать это.
— И вам… вам понравилась моя игра? Хотя, — она махнула рукой. — Можете не отвечать, я играла ужасно.
— Сегодня вы играли даже лучше.
Она резко вскинула голову. Волнение помешало ей полностью понять смысл его слов. Слова, в которых могла бы быть разгадка.
— Вы так считаете?
— Да.
Он смотрел на нее тяжело, пристально, так странно, что в груди снова стало возникать пугающее беспокойство. От которого ей стало не по себе. От которого хотелось зажмуриться. Что-то торопило ее уйти отсюда, но и что-то неумолимо удерживало ее, хотя Клэр давно должна была быть в бальной зале.
