Потрясающе! Нет, в самом деле. Выходит, он избавил ее от домогательств Фитцгелдера только ради того, чтобы она явилась сюда и сняла с себя панталоны, чтобы доставить удовольствие этому смазливому актеришке?! Мерзость какая!
Более того — Линдли напомнил себе, что ее пребывание здесь только лишний раз подтверждает, что он оказался прав, предположив, что девушка играет не последнюю роль в той игре, которую вел Фитцгелдер. Что бы это ни была за игра, Софи была замешана в этом. Да еще как замешана! По уши! И эти чертовы бархатные панталоны тут явно неспроста. Линдли не сомневался в этом, даром что панталоны уже валялись на полу. Оставалось только выяснить, какую роль они играют в этой истории.
У него не осталось ни малейших сомнений, что речь идет не о банальной любовной интрижке. Достаточно было только увидеть лицо мисс Даршо, чтобы убедиться с этом. Любой дурак заметил бы, что девушка перепугана до смерти. Ей явно есть что скрывать, и теперь она боится, что Линдли все узнает. А это могло означать только одно — ей известно, что Линдли не просто один из приятелей ее хозяина.
Ему следовало с самого начала заподозрить ее. Все то время, пока он встречал ее в доме мадам Эудоры, не раз ловя на себе взгляды, которые она украдкой бросала на него из‑под густых ресниц, скромно устроившись с шитьем в руках где‑нибудь в укромном уголке будуара мадам, Софи притворно краснела и смущалась, когда он проходил мимо… И все это время он считал ее порядочной девушкой. Каким же ослом он был! Может, это потому, что она напоминала ему о…
Нет, одернул себя Линдли, сейчас не время для сантиментов. Может, у мисс Даршо и ангельское личико, но даже такой наивный идиот, как он, должен понимать, что девушка с таким прошлым, как у нее, просто не может быть ангелом. Глупо было надеяться, что она не имеет ничего общего с теми шлюхами, которых мадам Эудора держала у себя на службе. Да уж, хорош, нечего сказать. Он был не просто круглым идиотом, с досадой подумал Линдли. Он поставил под угрозу свое задание.
Линдли вдруг почувствовал острый укол стыда за то, что позволил себя одурачить. Сколько времени потрачено напрасно — и все из‑за ее хорошенького личика и огромных невинных глаз. Дьявольщина, теперь он имеет полное право затащить ее в постель — так сказать, в качестве моральной компенсации. Ну что ж, он покажет ей, что ему не нравится, когда из него делают дурака.
Их взгляды встретились. И Линдли вдруг заметил, как ее губы слабо шевельнулись.
— Лорд Линдли! — Она беззвучно ахнула. И тут же испуганно зажала ладонью рот.
— Что вы здесь делаете? — осведомился Линдли, благоразумно понизив голос, но все же достаточно громко, чтобы она могла услышать его вопрос, невзирая на восторженные вопли подвыпивших приятелей Фитцгелдера и громкие «ап», издаваемые труппой актеров, внезапно преобразившихся в акробатов.
Мисс Даршо яростно замотала головой, всем своим видом умоляя его соблюдать тишину. Выходит, по какой бы причине она ни пряталась тут, девушка явно не хотела, чтобы их присутствие было обнаружено, промелькнуло в голове у Линдли. Да, похоже, у нее имеются веские причины избегать Фитцгелдера. Может, дело в царапинах у нее на руках, которые он успел заметить? Да и под глазом у нее явно синяк…
Стало быть, она испытала на себе тяжесть его кулаков… и все же предпочла остаться. Нужно выяснить почему, решил Линдли. Зачем она здесь? Для чего прячется за ширмой? Что это — идея ее хозяина? Или, может, кого‑то еще?
Оставалась еще слабая надежда, что она находится в полном неведении относительно того, что привело его в дом Фитцгелдера. Все — выражение ее лица, явный страх, который она испытала при его появлении, — говорило, что такое возможно. Однако благоразумие подсказывало Линдли, что ему следует быть начеку. Нельзя позволить ей узнать больше того, что ей уже, возможно, известно. Он будет осторожен… не станет торопиться. И тогда, может быть, выяснит, в чем тут дело.
Губы его раздвинулись в улыбке, которую многие приписывали свойственному ему обаянию… или выпитому вину, и Линдли молча шагнул к мисс Даршо. Ей же отступать было некуда — бедняжка была вынуждена оставаться на месте, иначе гости заметили бы ее… а также пресловутые бархатные панталоны. А этого ей явно не хотелось — об этом говорил страх, который читался на ее лице. Во всяком случае, Линдли хотелось верить, что это именно страх. Хотя некоторые сомнения у него все же были.
— А я и не подозревал, что вы так интересуетесь театром, мисс Даршо, — протянул Линдли, постаравшись придать своим словам слегка непристойный оттенок. Скажите, кто же из этих актеров забавляет вас больше всех?
— Никто!
— Вот как? — Линдли придвинулся ближе. — Жаль. Что ж, тогда скажите, с кем из них вы хотели бы позабавиться? Вы ведь определенно ждали кого‑то из них, я угадал?
Выставив вперед ногу, Линдли осторожно поддел носком сапога валявшиеся на полу бархатные панталоны и выразительно хмыкнул. Девушка, покраснев до слез, закусила губы. Это, впрочем, не помешало им дрожать, зато у Линдли при виде всего этого потемнело в глазах.
— Я надеялась побыть немного одна, сэр, — поспешно пробормотала она, уставившись в пол.
— Неужели? И это когда на сцене столько энергичных, пышущих здоровьем молодых людей? Бросьте, мисс Даршо! Я уверен, что один из них наверняка удостоился вашего внимания.
— Нет, сэр! На самом деле я ни с кем из них даже не знакома!
— Что ж, я, пожалуй, замолвлю за вас словечко… разумеется, после того, как буду иметь счастье первым оценить ваши… ммм… прелести.
И тогда он коснулся ее. Легкое, едва заметное прикосновение — он лишь кончиком пальца притронулся к щеке, очертил высокие скулы, провел по точеной шее цвета слоновой кости.
К его удивлению, Софи из пунцовой вдруг стала мертвенно‑бледной и резким движением стряхнула его руку, словно прикосновение его пальцев обожгло ей кожу.
— Нет, сэр! Вы… вы не можете!
Линдли с немалым удивлением отметил, что легкая улыбка, скользнувшая по его губам при этих словах, была искренней. Придвинувшись еще ближе к испуганной девушке, он вздохнул, постаравшись при этом, чтобы его горячее дыхание заставило шевельнуться непослушный белокурый локон, выбившийся из‑под ее аккуратного чепчика и упавший ей на грудь. Линдли заметил лихорадочно пульсирующую жилку на ее изящной шейке, хорошо заметную под нежной кожей, и украдкой усмехнулся — значит, его усилия не пропали втуне, подумал он. Легкая розоватая краска проступила у нее на груди, поднялась вверх, заливая шею и щеки, нежные, словно лепестки розы.
Софи какое‑то время молча смотрела ему в глаза. Проклятие, мысленно выругался Линдли, заметив в этих дымчато‑голубых глазах страсть и томление, которые оказались для него неожиданностью. Пусть и неохотно, но он вынужден был признать, что эта девчонка, эта неприметная серенькая мышка оказалась куда более стойкой, чем он рассчитывал. И Линдли с досадой вдруг поймал себя на том, что заинтригован. Оказывается, эта девушка может быть на удивление стойкой!
