Теперь Пьюрити смотрела на него, недоумевая, почему он молчит. А он любовался ее белокурыми волосами, платиновый оттенок которых был светлее медальона в форме сердечка у нее на шее. Вблизи кожа девушки казалась еще более гладкой и чистой, глаза словно светились изнутри. Один вид ее рубашки, прилипшей к телу, пробуждал в нем пылкое желание. Рослая, безупречно сложенная, она была воплощением всепобеждающей естественной женственности, далекой от обычных дамских ужимок. Стоило ему взглянуть на нее, как у него на душе словно кошки начинали скрести.
Никогда еще Норрис не испытывал столь сильного влечения ни к одной женщине.
Усадив ее в кресло, он расположился рядом и заговорил самым искренним тоном, на какой был способен:
— Чем могу служить вам, Пьюрити?
— Это касается ссуды, выданной Стэну, — ответила Пьюрити.
— Ссуды? — переспросил Роджер, притворяясь, будто в первый раз об этом слышит.
— Ваш отец отказался продлить ее.
— Вот как? Я об этом не знал. Отец многим отказал. Это было чисто деловое решение.
— Я как раз хотела это с вами обсудить. У меня есть новые сведения, позаимствованные из газеты, выходящей на восточном побережье. Ожидается, что цена на мясо подскочит вверх, и перегон этой осенью обещает стать более прибыльным, чем когда бы то ни было. Я надеялась убедить вас, что Стэн сможет выплатить долг, если ваш отец согласится подождать. Вы не могли бы замолвить за него словечко?
Пока она говорила, он как зачарованный не сводил взгляда с ее губ и тем не менее с трудом сдержал улыбку. Пьюрити Корриган, по сути, умоляла его сделать одолжение!
Роджер решил воспользоваться своим преимуществом:
— Вы не станете возражать, если я спрошу, почему вы пришли ко мне, вместо того, чтобы сообщить все это моему отцу?
— Мне казалось, что вы с большей охотой согласитесь меня выслушать.
— А почему вы так решили?
Ему явно удалось смутить Пьюрити. Она не ожидала столь прямого вопроса. Видя отражавшуюся в ее глазах внутреннюю борьбу, Роджер уловил то мгновение, когда выражение их изменилось и девушка заговорила с неожиданной откровенностью:
— Насколько мне известно, вы давно хотели познакомиться со мной поближе, и я подумала, что вас обрадует такая возможность.
Помолчав, он спросил:
— Что вы имеете в виду?
— Я знаю, что вам нелегко будет убедить отца продлить срок ссуды Стэна. Однако если вы это сделаете, оказав тем самым огромную услугу как Стэну, так и мне, я не останусь в долгу. Раньше хозяйство занимало все мое время, теперь в знак признательности я постараюсь что-то изменить.
Внезапно сообразив, что достаточно одного неверного шага с его стороны, чтобы Пьюрити навсегда стала для него недосягаемой, Роджер ответил, осторожно подбирая слова:
— Вы делаете мне предложение, Пьюрити?
— Я вовсе не собираюсь продавать себя мужчине за деньги, если вы это имеете в виду. — Пьюрити даже бровью не повела. — Я сказала только то, что думала.
— И никаких обещаний?
— Никаких.
Роджер почувствовал, как в нем медленно закипает гнев. «Вот дерзкая тварь!» — подумал он. Глядя ему прямо в глаза, она равнодушным тоном дала понять, что ей известно о влечении, которое он к ней питает, после чего с самым невозмутимым видом предложила ему сделку, при этом не взяв на себя никаких обязательств! Несомненно, она считает, будто он не в состоянии ей отказать.
Роджер не отрывал от нее глаз. Следует ее хорошенько проучить, решил он. Он может добиться — и до сих пор добивался — любой женщины в городе. Пожалуй, следует напомнить ей об этом.
Однако он и слова не проронил о других женщинах, потому что знал: прекрасная ведьма отлично понимает, что на свете существует лишь одна женщина, которую он действительно желает.
Обескураженный, Роджер дал единственный ответ, на какой был способен:
— Эти новости с рынка… расскажите мне о них подробнее.
Пьюрити улыбнулась. Догадывалась ли она, как отчаянно колотилось в его груди сердце?
В этот миг он поклялся себе, что заставит ее улыбаться ему со страстью, не уступающей его собственной, даже если это станет последним, что он сделает в жизни.
Пьюрити вернулась из города вскоре после полудня в самом мрачном расположении духа. Она направилась прямо к загону для клеймения телят и принялась ругать работников, что было совершенно на нее не похоже. В результате ужин прошел в неловком молчании. Мужчины один за другим выходили из-за стола, едва опустошив тарелки. Пьюрити было стыдно за свое поведение. Она понимала, что ей следует извиниться перед каждым из этих порядочных, трудолюбивых людей.
Когда Пит вошел в столовую, она подняла глаза, заранее готовая к тому, что увидит выражение неодобрения на его лице.
Как она и предполагала, убирая со стола тарелку с почти нетронутой едой, старый повар бросил на нее укоризненный взгляд.
— Я не голодна, Пит.
— Ты должна была проголодаться.
— Возможно, но мне совсем не хочется есть.
Пит вышел, ничего не ответив, и Пьюрити осталась наедине с угрюмо смотревшим на нее Стэном. Она уже знала, что ее ожидает.
— Может быть, ты мне все расскажешь?
Пьюрити откинулась на спинку стула.
— Тут нечего рассказывать.
— Дьявольщина! — не сдержался Стэн. Его лицо побагровело. — Что произошло этим утром между тобой и Роджером Норрисом? Ты вернулась домой злая как собака, набрасывалась на любого, кто попадался тебе под руку.
— Я знаю.
— Ну?
— Что ну?
— Ну и что дальше?
— У нас был долгий разговор. — Она невольно поморщилась. — Мы вместе зашли к Мод и там перекусили.
— Вот как?
Она кивнула.
— И…
— Что и?
— Согласился он нам помочь или нет?
— Сказал, что постарается.
Стэн помолчал, затем раздраженно спросил:
— Ладно! Чего это тебе стоило?
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказал! Что за сделку ты с ним заключила? Я ведь вижу, ты ходишь сама не своя.
— Сама не своя…
— Пьюрити!
— Ну хорошо! — Лицо Пьюрити против ее воли вспыхнуло румянцем. — Я обещала Роджеру, что, если он поговорит со своим отцом и тот согласится продлить срок ссуды, я найду время, чтобы мы могли узнать друг друга поближе.
— Ты найдешь время, чтобы вы могли узнать друг друга поближе?
Пьюрити кивнула.
— Так… и что еще?
— Все.
— Все?
— Я же сказала тебе! — Не в силах больше сдерживаться, Пьюрити вскочила на ноги. — Никаких обещаний… только возможность узнать друг друга поближе.
Лицо Стэна исказилось.
— Думаю, мне нет нужды спрашивать тебя, как ты сама относишься к этой сделке.
