Уже стемнело, когда Джиггерс испек над угольями оладьи. Запалив два фонаря, он укрепил их по обеим сторонам фургона рядом со стопкой тарелок, чашек и других столовых принадлежностей.
Когда первые пастухи приехали ужинать, повар нарезал ростбиф. Поев, эти люди должны были сменить вторую смену, чтобы те тоже могли поужинать. Ковбои второй смены после еды завернутся в одеяла и будут спать до полуночи. Затем они сменят другую группу, которая проспит до рассвета, пока их не растолкает Джиггерс. К тому времени он уже приготовит для них сытный завтрак из бекона и бобов, который они запьют кружкой крепкого черного кофе.
Все, кроме Трэя и Джиггерса, улеглись спать.
На потемневшем небе засверкали мириады звезд. Молодой человек сидел, глядя на огонь костра. Джиггерс мыл посуду и готовил все необходимое для завтрашнего утра. Симпатичный владелец ранчо думал о своей жене и корил себя за то, что как идиот послал ее на ранчо, даже не предупредив о присутствии там Булла Сондерса. Может статься, этот старый негодяй и в дом-то ее не пустит!
Если бы у него котелок варил чуть получше, он просто послал бы ее к Мэтту, чтобы она дожидалась его там. Но тогда он только об одном и думал: как взбесится старый черт, когда увидит в качестве своей снохи эту размалеванную куколку.
– Ты что, всю ночь собираешься просидеть здесь, как слепень на конском брюхе? – осведомился Джиггерс, прервав ход его размышлений. – И не заметишь, как рассветет, – предупредил он, натягивая красный, вязаный, утепленный комбинезон. Зябко поежившись, повар стал укутываться в большой плед.
Трэй даже ответить ему не успел, как старик уже храпел.
Ночью он несколько раз просыпался оттого, что перед ним возникали зеленые, глядевшие на него с немым укором глаза. Когда Джиггерс, стуча по сковородке, возвестил о завтраке, Трэй едва удержался, чтобы не бросить все к чертям собачьим и не поскакать за Лэйси на ранчо.
Но, подумав как следует, он отказался от этого замысла. Появись Трэй на ранчо раньше времени, так эта девчонка вобьет себе в голову, что она каким-то образом может влиять на его жизнь. А этого он не хотел.
При таких обстоятельствах ему больше ничего не оставалось делать, как гнать стадо дальше и надеяться на то, что его молодая жена как-нибудь во всем разберется сама.
Лэйси казалось, что все слезы выплаканы. Но проснувшись и открыв сундучок, чтобы переодеться в одно из своих нормальных платьев поскромнее, она обнаружила, что он пуст. Видимо, вчера, пока они с Трэем венчались, кто-то забрался в фургон и стащил все ее платья.
Когда до нее дошло, что ей предстоит показаться на похоронах отца в этом бесстыдном красном одеянии, которое отец так ненавидел, слезы опять полились ручьем.
Девушка как следует отмыла лицо, чтобы не оставалось и следов косметики, и расчесала длинные, вьющиеся волосы таким образом, чтобы они рассыпались у нее по спине. Если бы ее сейчас увидел Трэй, то наверняка бы не узнал. Кое-как разгладив измятое платье, она направилась в конюшню за мулом. Когда Лэйси отвязывала его, ей даже показалось, что он немного ожил.
У могилы ее ждал священник. Помогая ей слезть с фургона, он с любопытством взглянул на нее. Трудно было узнать в этой симпатичной девушке ту самую размалеванную стерву, которая вчера выходила замуж за Трэя Сондерса. Если б не ее красное платье и рыжеватые волосы, он ни за что бы не узнал девушку.
На кладбище дул холодный октябрьский ветер, и Лэйси замерзла. Жена священника, которая тоже присутствовала здесь, сняла с плеч шаль и накинула ее на худенькие плечики девушки.
– Вы замерзнете в этом вашем платьице, дорогая, – ласково сказала она.
– А вы как? – попыталась возразить Лэйси.
– Миленькая моя, у меня достаточно жирку, чтобы не замерзнуть и в ураган, а вот вас и легкий ветерок насквозь продует. Надо бы мясца на косточки немного нарастить. Пусть это будет моим вам подарком.
Лэйси от души поблагодарила эту чудесную женщину и уже собралась было ей сказать, что сколько бы она ни ела, все равно остается худой, но тут священник раскрыл библию и приступил к чтению.
Лэйси понимала, что этот пожилой человек читал для нее, в утешение ей, но слова не доходили до нее. Единственной ее мыслью было то, что она больше никогда не увидит своего отца.
Закончив чтение, священник отвел ее в сторону:
– Ваш муж заказал и надгробие. Его через пару недель установят. Мне необходимо выяснить полное имя вашего отца, даты его рождения и смерти, а также имя вашей матери и ваше – все это будет выбито на памятнике.
Лэйси сообщила ему все необходимое, а сама подумала, какой же странный человек ее муж. Он сделал все, что должен был сделать человек любящий, но, тем не менее, в день свадьбы отправился искать утешения у проститутки.
Закончив переговоры со священником, она обратила внимание на двух мужчин, молчаливо стоявших в отдалении. Сейчас они приближались. У каждого в руках была лопата. Когда комья земли глухо застучали по крышке гроба, что-то сдавило ей горло и Лэйси едва смогла вымолвить слова прощания, адресованные священнику и его жене. Те благословили ее, и девушка, взобравшись на сиденье возницы, легонько прикоснулась к спине мула ручкой хлыста. Тот послушно взял с места.
Лэйси натянула поводья у лавки бакалейщика, на которую указал ей Трэй и соскочила на землю. Зайдя в лавку, она перечислила человеку с недовольным лицом все, что ей было нужно: мука, сахар, кофе, свиной жир, бекон, бобы и галлон керосина; все остальное уже лежало в фургоне.
Пока хозяин составлял на прилавке все купленное, Лэйси огляделась. Внимание ее привлекли несколько хлопчатобумажных платьев, висящих в витрине. Ей вдруг очень захотелось купить себе одно из них, чтобы снять с себя этот жуткий куцый красный наряд.
Но девушка тут же отбросила эту мысль. Ей было сказано купить лишь трехдневный запас продуктов, и поэтому больше она не потратит ни цента из денег, выданных ей мужем. Он уже и так достаточно потратился на ее бедного отца.
– А вы, случаем, не та девушка, на которой женился этот сумасброд Трэй Сондерс? – осведомился у нее бакалейщик, отсчитывая ей сдачу.
Лэйси холодно посмотрела на него и не менее холодно ответила: – Да, Трэй и я вчера поженились.
– А сейчас на ранчо отправляетесь? Потому как разговоры идут, что он вроде скот перегоняет.
– Как я посмотрю, у вас тут в Джулесберге много говорят, – съязвила девушка, стаскивая с прилавка мешок с едой.
– А вы, как я вижу, слишком молоды, чтобы сразиться с Буллом Сондерсом.
– Что вы имеете в виду? – испугалась она.
– Да ничего особенного. Просто у него тут дурная слава, хуже, чем у гремучей змеи. У них с сыном большие нелады. Не думаю, чтобы он к своей невестке отнесся лучше, чем к сыну.