Ханна помогла Эммелине сесть. Джентльмен, делавший записи, кивнул, и девушка, с которой он только что разговаривал, влезла в фургон. Через одну после нее была Флорина. Когда подошла ее очередь, она сразу выступила вперед и заговорила, а джентльмен принялся делать записи в тетради. Но в этот момент пятилетний Бернард, бросив младших, подбежал к матери и принялся тянуть ее за юбку. Джентльмен посмотрел на него, глянул на двух других малышей у дороги, перевел взгляд на Флорину, которая продолжала безостановочно говорить, явно еще надеясь отвлечь внимание от детей, и отрицательно покачал головой. Увидев это, Флорина в отчаянии заметалась и попыталась упасть перед ним на колени.
– Следующая, – выкрикнул он.
Последняя в очереди девушка шагнула вперед. Флорина все еще умоляла, но ее просто не слушали. Тогда она указала вдруг в сторону Эммелины, будто предполагая, что ее или Ханны слова могут как-то помочь. Джентльмен на этот жест не обратил никакого внимания, и, оттолкнув цепляющегося за юбки Бернарда, она метнулась к Эммелине и опустилась рядом с ней на камни.
– Пожалуйста, помогите мне, – прорыдала она. – Ну пожалуйста!
Эммелина хотела спросить: «Но как?» – однако Ханна решительно оборвала ее.
– Мы не можем ничем помочь, мисс, – сказала она. – Вы сами все заварили – сами и расхлебывайте.
Челюсть Флорины отвисла, глаза будто подернулись пленкой. Эммелине очень хотелось выразить ей сочувствие, но страшно было рассердить тетку и, главное, какую помощь она могла предложить? А между тем Маргарет подошла к матери. Младенца с ней уже не было: он лежал на земле и неистово заходился от плача. Минуту назад Маргарет передала его Бернарду, а тот, не задумываясь, положил прямо на дорогу.
– Твоя задача, Эммелина, собраться с силами, чтобы поговорить с джентльменом, – сказала Ханна. – А вам, – обратилась она к Флорине, – надо прежде всего унять ребенка, оставить в покое мою племянницу и заняться своей семьей.
Горестно всхлипывая, Флорина поплелась прочь. А Ханна помогла Эммелине подняться, почистила быстро платье, поправила шаль и пригладила волосы.
– Больше уже ничего не успеть, – пробормотала она себе под нос – До тебя – всего одна девушка.
И неожиданно Эммелину охватил такой страх, что все мысли о Флорине просто исчезли.
– О чем он будет меня спрашивать? Что мне говорить?
– Ты должна просто отвечать на вопросы. Только запомни: тебе четырнадцать лет. И это не ложь, – добавила она твердо, как будто твердость способна была менять факты. – Через каких-то несколько месяцев тебе уже будет четырнадцать. Так что такой ответ – правильный.
Медленно волоча ноги, Эммелина побрела к фургону. Она была уверена, что ей откажут или оттого, что джентльмен догадается о ее возрасте, или оттого, что как-то выплывет ложь, или же из-за обморока, в который она упала (кто ж после этого поверит, что она совершенно здорова?). А ведь если ее не возьмут, как отплатить Уоткинсам, любезно взявшим на себя ее дорожные расходы? Однако страхи не оправдались. Джентльмен, приветливо поздоровавшись, сразу спросил ее имя.
– Эммелина Мошер, – тихо сказала она.
– А сколько вам лет, Эммелина? – продолжал он, уже вписывая в тетрадь ее имя. И, как ни странно, в этот момент ей показалось, что чем-то он был похож на отца.
– Четырнадцать, – ответила она и быстро скрестила, спрятав их в складки юбки, пальцы (надежный способ, чтобы ложь не зачлась).
– Откуда вы?
– Из Файетта.
– Файетт… Это штат Мэн?
– Да, сэр, – ответила она ошеломленно. Трудно было поверить, что могут быть люди, не знавшие, где расположен Файетт.
– На здоровье не жалуетесь?
– Нет, сэр. Я в жизни ни дня не болела.
– А вещи у вас с собой есть?
– Да, сундучок. Он у тети. Вон там.
– Ну что ж, Эммелина. Идите попрощайтесь с тетей и приносите его сюда.
Все это произошло потрясающе быстро. Казалось, с другими девушками он говорил куда дольше. А ее не спросил даже, почему она едет работать на фабрику! Неверной походкой она шла в сторону Ханны. Наваливалась дурнота; в любую секунду обморок мог бы повториться. Сделав отчаянное усилие, она кое-как сумела собой овладеть, Ханна и Абнер лучились навстречу улыбками. Это был первый раз, когда она видела Абнера улыбающимся. Похоже, только сейчас, когда все уладилось и было ясно, что Эммелина не станет ему обузой, он начал относиться к ней дружелюбно.
– Наш адрес у тебя есть, – сказала Ханна, передавая ей сундучок. – И вот, держи эту записку, здесь имя моей знакомой, хозяйки пансиона от корпорации «Эпплтон». Как только приедешь в Лоуэлл, сразу же попроси, чтоб тебя у нее поселили. Она за тобой присмотрит.
Эммелина кивнула. Все было как в дымке. Дядя и тетка поцеловали ее на прощание, и уже в следующий миг сундучок подняли и передали вознице, а саму ее чьи-то руки ловко подсаживали в фургон.
* * *
В крытом холстиной фургоне стоял полумрак. Девушки перешептывались. Их было человек тридцать, а может, и больше. В общем, фургон был заполнен, но так, что для каждой из пассажирок оставалось достаточно места, когда захочется вытянуться и лечь.
Снаружи крикнули, что фургон отправляется, и Эммелина поспешно опустилась на пол, задев при этом слегка ближайшую девушку. Та как будто не обратила внимания. Дернувшись, фургон тронулся, и внутри тоже произошли какие-то перемещения. Все оказались вдруг разбитыми на группы, хотя, может быть, это случилось и раньше, а может быть, эти девушки и прежде были знакомы. Они, конечно, и старше, и опытнее ее, и уж во всяком случае лучше знают, что ждет впереди.
Она почувствовала, что соседка, сидевшая так близко, что даже юбки соприкасались, вроде бы на нее посматривает, но не решилась проверить, правда ли это. Вытащив из кармана заветный кусок слюды, она принялась отколупывать верхний слой, но потом рассудила, что лучше оставить это занятие до Лоуэлла, и, спрятав слюду в карман, крепко сцепила руки замочком и положила их на колени.
Соседка негромко кашлянула, но, когда Эммелина к ней повернулась, сразу же отвела глаза в сторону. Получилось неловко, и щеки у Эммелины отчаянно запылали. Когда девушка кашлянула опять, она даже не шевельнулась, но та сама прошептала вдруг несколько слов.
– Вы что-то сказали? – спросила ее Эммелина.
– Я говорю, что, верно, простудилась, – прошелестело в ответ. И тут Эммелине стало понятно, что девушка отводила глаза от испуга, а вовсе не потому, что высокомерно отказывалась общаться. Кроме шали, у Эммелины был еще длинный шарф, подаренный Ханной, и она предложила соседке накинуть его.
– Ну что вы, как можно? – откликнулась та.
Но Эммелина настаивала, объясняя, что ей самой шарф сейчас совершенно не нужен, и, наконец поверив, что это правда, девушка согласилась на уговоры и взяла его. Но при этом так бурно и многословно благодарила, что неожиданно сильно раскашлялась. Сухой бывший кашель смутил Эммелину. Ей казалось, взрослые так не кашляют. Так могут кашлять лишь тяжело заболевшие дети. Девушку звали Оупел, и ей было двадцать, хотя выглядела она гораздо моложе. А жила, как выяснилось, рядом с Портлендом, но в таком же маленьком городке, как и Файетт. Эммелина рассказала Оупел о пансионе, который содержит знакомая ее тетки, и решено было, что девушки попробуют вместе там поселиться.
