Эллен Спенсер упала без чувств.
Торн выложил на свой письменный стол аккуратно заполненные, но помятые подписные листы. Они были разложены в алфавитном порядке. Просматривая списки, Торн узнавал имена многих светских леди, но не удивлялся — послания леди Фаулер служили источником развлечений.
Там были имена матери Робина и Психеи Джессингем, но, увидев имя леди Аррандейл, он удивленно поднял брови. Неужели жена Ротгара была его каналом поступления информации? Или она заказывала послания исключительно для самой себя? Она была известна тем, что строго относилась ко многим вопросам, касающимся женщин.
Торн не мог уничтожить эти листы, потому что они были важными, ведь некоторые из людей в этих списках могли оказаться настоящими сторонниками революции, однако он с удовольствием убрал бы их из своего дома. А пока Торн запер бумаги в письменный стол.
Его удивительной леди оказана еще одна услуга, и Торн ощутил беспокойство, осознав, что сделал бы и более сомнительные вещи, если бы она попросила. Ему непременно нужно вытащить ее из нынешней опасности…
И что потом?
— Уау.
Табита прыгнула к нему на стол.
— Знак согласия? Думаю, да. Но когда я должен сказать ей правду?
— Кому сказать правду? — входя полюбопытствовал Кристиан.
— Надо стучаться, — холодно заметил Торн.
Кристиан удивленно поднял брови, но, как ни странно, слова друга не произвели на него впечатления.
— Продолжаешь разговаривать с Табитой? И она продолжает отвечать тебе?
— Наподобие оракула. — Торн с изумлением увидел, что Табита спряталась под столом. Ее неприязнь к Кристиану явно не была забыта, но котята, которым уже исполнился месяц, выбрались и весело возились у ботинок Кристиана. — Ты остаешься?
— Если это удобно, — почти саркастически ответил Кристиан.
— Прости, — покачал головой Торн. — Разумеется, это твой дом. У меня сегодня чертовски сложное утро.
— Рассказывай, — сказал Кристиан, и Торн поведал ему обо всем. — Эта Спенсер! — взорвался Кристиан. — Я не хочу видеть ее под своей крышей.
— Я думал повесить ее на Робина.
— Надолго не получится. Что нам нужно для таких женщин, так это монастыри. Изолировать их там, но обращаться с ними достойно. Ты можешь вытащить Эллен Спенсер из этой грязи?
— Должен.
Торн внезапно почувствовал, что может рассказать своему молочному брату о Белле.
К концу истории Кристиан ухмылялся.
— По-видимому, она именно та женщина, которая тебе нужна.
— У нее не больше понятия, как быть герцогиней, чем разума у этого кота, — сказал Торн, снимая Соболя со шторы.
— У него есть разум. Просто он ведет себя не так, как ты хочешь. Да, тебе нужна жена такая, как она.
— Эксцентричная герцогиня Айторн? Кристиан, я не хочу, чтобы она была несчастной. Ты знаешь, каким жестоким может быть наш мир.
— Да, но все свидетельствует о том, что у нее есть характер. И, честно говоря, у тебя нет выбора.
— Ты прав, нет. Какая бы странная сила ни сводила людей вместе, вопреки логике или всем законам общества она поймала меня в свои сети и управляет мной слишком долго, чтобы поверить, что это каприз. У тебя есть еще какое-нибудь дело в Лондоне, кроме того, чтобы навестить меня?
— Несколько поручений, и мы подумали, что нужно освободить тебя от кошек.
Торн посмотрел на Табиту и почувствовал неожиданно острую боль.
— А с кем я буду советоваться?
— Если хочешь оставить их всех…
— Каро может не согласиться.
— В доме дюжина кошек, и, кроме того, Каро занята пчелами, за которыми учится ухаживать. — Кристиан улыбнулся. — Ей предназначено быть провинциальной леди. Оставь пока кошек. Когда будет возможность вам с Каро встретиться, мы проведем эксперимент.
— Отлично. Как бы ни хотелось мне остаться, я должен вернуться в омерзительную берлогу. — Торн открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с лакеем, который испуганно отступил назад. — В чем дело?
— Вас хочет видеть джентльмен, сэр. Мистер Клаттерфорд. В связи с делом Фаулер.
— Где он?
— В третьей приемной, сэр.
Спустившись, Торн увидел джентльмена, невысокого и полного, но на первый взгляд достойного.
— Мистер Клаттерфорд, — кивком поздоровался Торн.
— Ваша светлость, — поклонился визитер.
— Чем могу помочь?
Торн жестом предложил мужчине сесть.
— Прошу простить за вторжение, сэр, но мне стало известно, что вы принимаете участие в разбирательстве прискорбных событий в доме леди Фаулер. Я пришел просить у вас поддержки, чтобы помочь одной из оказавшихся там леди.
— Какой леди?
Торн постарался не показать своего нетерпения и досады.
— Мисс Флинт.
— Что связывает вас с мисс Флинт, сэр?
— Я ее поверенный, ваша светлость. Я имел честь вести дела ее прабабушки, леди Раддел, и когда леди Раддел умерла… Мисс Флинт — наследница, мне поручены ее дела.
Значит, поверенный знает, что имя выдуманное.
— Что я могу сделать для вас, мистер Клаттерфорд?
— Я надеюсь, что вы поможете мне вызволить ее из того дома. Она порвала отношения с леди Фаулер несколько недель назад, еще до тех неприятных событий.
Порвала?
— Почему порвала?
— Потому что, сэр, ей не нравилось кое-что из того, что стало там происходить.
— Тогда почему она вернулась?
— Могу сказать только то, что узнал от ее экономки, сэр. — Поверенный смущенно поморщился. — Вчера вечером миссис Гассидж в отчаянии прибежала ко мне. Когда ее хозяйка не вернулась, она пошла к дому леди Фаулер и увидела, что он под охраной. Ей не позволили поговорить с мисс Флинт. Она немедленно вспомнила обо мне, но, чтобы разыскать меня, ей с сыном понадобилось некоторое время, и, когда она добралась до меня, было уже поздно. Сегодня рано утром я отправился к дому леди Фаулер. Люди там оказались весьма любезными, и один из них назвал мне вас. Уверяю вас, сэр, мисс Флинт не способна ни на какое преступление.
«Значит, вы не знаете ее так хорошо, как знаю я. В любой ситуации Белла Барстоу будет поступать так, как считает нужным». Торну оставалось только надеяться, что она никогда не чувствовала необходимости свергнуть монархию. Однако перед ним был рассудительный, почтенный джентльмен, желающий поручиться за нее, и он мог оказаться полезным.
— Насколько вам известно, мистер Клаттерфорд, она не принимала участия в какой-либо предательской деятельности.
— Разумеется, нет, сэр.
— А есть кто-нибудь, кто подтвердит это?
Поверенный явно чувствовал себя неловко, и это неудивительно, ведь он знал, что использует вымышленное имя, говоря об интересовавшей его леди.
