Должно быть, это Эйрик, решила Рейн. Ее брат по отцу из прошлого. И брат Тайкира.
— Эйрик, — с надеждой позвала она, но он не услышал. — Эйрик!
Он не замечал ее. Еще минута, и он пройдет мимо, и тогда исчезнет последняя надежда на освобождение.
«Господи, ну помоги же мне», — взмолилась Рейн.
— Эйрик! — изо всех сил крикнула она, и слабый ветерок подхватил ее вопль о помощи.
Эйрик повернулся в ее сторону и недоуменно сдвинул темные брови.
— Эйрик! — вопила она.
Он подошел ближе, не обращая внимания на возражения спутника, который хотел вернуться в приемную замка, и присел, всматриваясь в маленькое окошечко.
— Эйрик. Слава Богу, ты наконец услышал меня. Скорее. Ты должен забрать меня отсюда. Я — твоя сестра. О, я знаю, тебе никто обо мне не говорил, но я все объясню потом. Только заставь стражников отпустить меня. Мы должны помочь Селику. Поторопись!
— У меня нет сестры, — сказал Эйрик и хотел было отойти от окна.
— Есть. Я — Рейн. Торейн Джордан. Дочь Руби. Смотри, — сказала она, показывая ему брошь.
— Дай мне взглянуть, — прорычал он, пытаясь выхватить у нее брошь, но Рейн отвела руку, чтобы он не мог до нее дотянуться.
Если она отдаст брошь, у нее не останется никаких доказательств того, что она — это она. Забавно, но ей никогда не приходила в голову мысль о бесценности фамильных сокровищ как удостоверений личности. Она даже истерично хихикнула.
Эйрик вглядывался в нее, стараясь определить характерные семейные черты.
— К черту! — Он встал и пошел прочь.
Не веря собственным глазам, она смотрела на его удаляющуюся спину. Он ей не поверил! Рейн села на скамью, и слезы потекли у нее из глаз. Не так уж она беспокоилась о себе. Больше о Селике. Ей было отчаянно страшно, ведь проклятые саксы уже неделю пытают его.
Скрип дверных петель привлек внимание Рейн, и в камеру вошел Эйрик.
Он наклонил голову, чтобы не удариться, и камера как будто стала еще меньше. Эйрик холодно смотрел на нее.
— Говори, — приказал он.
— Садись, — пригласила его Рейн, смахивая с глаз слезы и указывая на скамью, на которой все еще сидела. — Не хочешь что-нибудь выпить или закусить? — спросила она с издевательским гостеприимством.
— Твой сарказм неуместен, женщина, — резко ответил Эйрик. — Я не знаю, кто ты, но ты не моя сестра.
Рейн встала и пошла к нему, с трудом сдерживая себя. Встав прямо перед ним, она уперла руки в бока и свирепо уставилась на него.
Эйрик окинул ее презрительным взглядом.
— Ты большая… для женщины, вот что.
— Высокая.
— Что?
— Высокая. Я высокая, а не большая, средневековый сопляк.
Его губы дрогнули в улыбке:
— Сопляк. Это слово я знаю. От…
Он умолк, округлив глаза от неожиданного воспоминания, и, взяв ее за руку, повел к двери.
— Пойдем. Поговорим в моей комнате.
Стражник, почти не возражая, позволил Эйрику вывести ее из тюрьмы. Наверняка, он занимает высокое положение при дворе короля Ательстана.
И Рейн вспомнила, как Тайкир говорил ей что-то о влиятельности Эйрика. Почему бы ему не помочь Селику?
Маленькая, но богато убранная комната Эйрика была в отдаленном коридоре замка Винчестер, любимой резиденции короля. Сейчас, когда они остались одни, Рейн ничего не могла с собой поделать. Она бросилась к Эйрику на грудь и крепко его обняла.
— О Господи, ты даже не представляешь, до чего ты похож на моего брата Эдди. Я и не знала, что так сильно скучаю по нему, пока не увидела тебя. Вы похожи как близнецы.
— И где же этот Эдди сейчас? — помедлив, спросил Эйрик, отводя руки Рейн.
— Он умер, — сказала Рейн, шмыгнув носом. — Убит в Ливане больше десяти лет назад. Он служил в военно-морских силах и…
Ее слова повисли в воздухе, и она поняла, что Эйрик понятия не имеет о военно-морских силах и о Ливане и смотрит на нее с очевидной подозрительностью.
Рейн склонила голову, стараясь собраться с силами, и только тут заметила, что ее руки все еще сжаты в кулаки. Она вспомнила о драконе и разжала кулак. Мама говорила, что брошь подарил ей ее муж Торк. Не в состоянии придумать, что еще сказать Эйрику, чтобы убедить его, она просто протянула ему брошь.
Он жестом пригласил Рейн занять единственный в комнате стул, а сам сел на постель и вытянул длинные ноги. Сняв с плеча свою брошь, отчего с него упала отороченная мехом накидка, он долго сравнивал обе броши. Рейн показалось, что она увидела глубоко запрятанное страдание в его светлых голубых глазах.
Наконец он посмотрел на нее.
— Рассказывай, — хрипло потребовал он.
. Когда она закончила свою неправдоподобную историю, он сказал:
— Я не верил Руби, когда она говорила о своей жизни в будущем, и не верю тебе.
Рейн отмахнулась.
— Руби — моя мать. А что ты думаешь о другом времени или о другой стране — это сейчас не важно. Сейчас важно освободить Селика. Ты мне поможешь? Ты видел его?
— Только что, — сказал он, устало потерев затылок. — И, увы, я не могу ему помочь. Я уже пробовал. Селик слишком сильно разозлил Ательстана. Король не пойдет на попятную.
Рейн не смогла сдержать глухой стон. Она задрожала от охватившего ее ужаса, и ей захотелось забраться под меха на постели Эйрика и долго-долго спать. А потом проснуться в объятиях Селика, словно все это лишь кошмарный сон.
— Возможно, если я поговорю с королем, то смогу убедить его.
Эйрик с недоверием поглядел на нее.
— Нет.
— Но я слышала, Ательстану нужны хорошие лекари. А я хирург, Эйрик, и хороший. Я умею творить такие чудеса, о которых он и не мечтал. Если ему рассказать о них и кое-что показать, может быть…
— Ты лекарь? Правда? — Эйрик от изумления открыл рот.
Рейн кивнула.
— Я закончила колледж, когда мне было двадцать лет, и четыре года училась в медицинской школе. У меня довольно высокий коэффициент умственного развития, — сказала она, смущенно пожав плечами. — Потом я два года прослужила в армейском госпитале, чтобы заплатить за обучение в колледже, прежде чем стала хирургом. Я помогала в больнице в Йорвике, но, поверь мне, я знаю намного больше тамошних лекарей.
— Хвастаешь? — ухмыльнулся Эйрик.
— Нет, храбрюсь от отчаяния.
— Может быть, ты привираешь от отчаяния?
— Я не лгу, — простонала она. — Ну что мне сказать, чтобы ты мне поверил? Дай подумать. В моем времени мы можем искусственно оплодотворить женщину, которая сама неспособна к зачатию. Мы можем заново пришить конечность, которая была полностью оторвана. Можем сделать пересадку сердца или почки. Всем детям делают прививки против оспы и…
— Довольно! — сказал он, поднимая обе руки. — Король может заинтересоваться твоими рассказами о чудесной стране, даже если в них нет ни слова правды. Другое дело — отменит ли он свой приговор. Не стоит слишком надеяться.
