И дело вовсе не в том, что она изменила мнение об Иденхеме. Нет. Он стал бы ей идеальным мужем, но она и сама толком не могла понять, как это получилось. Айвстон, не теряя времени даром, смог перехватить инициативу у Иденхема, значит, ему и быть ее мужем. Почему-то она была уверена, что он прекрасно справится с этой ролью.
В тот момент, когда Пенелопа, стоя перед большим зеркалом в холле, пыталась уложить непокорный локон именно таким образом, как ей хотелось, до нее донесся голос Айвстона, затем ответ Гамильтона, дворецкого. Она мгновенно сорвалась с места, чтобы успеть перехватить Гамильтона, пока он не сообщил о приезде Айвстона ее отцу. Она была абсолютно уверена, что сможет легко и быстро соблазнить его, но присутствие отца лишь усложнит задачу. Это же очевидно.
Обычно доброжелательный и невозмутимый, Гамильтон изменился в лице, услышав ее просьбу, но все-таки кивнул и дал понять, что позволит ей первой встретить лорда Айвстона. Невероятно грациозно, как ей самой казалось, Пенелопа поприветствовала лорда Айвстона глубоким реверансом, чтобы он мог всласть насладиться созерцанием ее декольте, и, улыбаясь, ждала поклона. Он поклонился. Еще некоторое время она ждала, пока он скажет что-нибудь, но напрасно. Айвстон молчал.
Пенелопа изо всех сил старалась удержаться, чтобы не закатить глаза и не показать тем самым, как неуместна его неожиданная робость. Но она сделала это. Непроизвольно. Очевидно, теперь ей придется самой проявить инициативу, чтобы ее лишили чести. Айвстон по какой-то непонятной причине явно не собирался облегчать ей задачу. Кто бы мог подумать! С ранних лет девочки усваивают одну непреложную истину, что мужчины только о том и думают, как бы соблазнить и обесчестить невинную девушку. Но поскольку она не считала себя настолько невинной, ей казалось, что все пройдет легко и просто. Но с лордом Айвстоном все было непросто, даже заставить его положить руку ей на грудь или приподнять край платья.
Она пыталась сдержать вздох отчаяния.
Но все-таки тяжело вздохнула. Ибо она была в отчаянии. Ее планы рушились, как карточный домик, и Пенелопу охватила досада. Она почувствовала, как горячая огненная волна захлестывает все ее существо, хотя вода не горит. Во всяком случае, еще вчера Пенелопа была в этом уверена, до Айвстона, его глупого пари и почти невинных поцелуев.
Сегодня Айвстон выглядел просто неотразимо. Его глаза сияли чистым голубым светом на фоне аристократически белой кожи, а волосы отдавали чистым золотом. Он стригся коротко, но зачесывал волосы на лоб, так что они нависали над его бровями, самыми чудесными бровями этого сезона.
Пока она восхищенно разглядывала его лицо, Айвстон вдруг заговорил, прервав ее раздумья.
— Мисс Прествик, боюсь, я поставил вас в неловкое положение. Я вел себя необдуманно, заключив пари за вашей спиной, и не хочу, чтобы вы пострадали из-за этого.
О да. Он просто выдернул ее из мира фантазий и опустил на грешную землю.
— Лорд Айвстон, полагаю, вам стоило подумать о последствиях, прежде чем заключать пари. Вам не приходило в голову, что это может плохо кончиться?
— Честно говоря, нет, — ответил он.
Такой ответ прозвучал по меньшей мере неэтично, после того как он выиграл свое тайное пари и продемонстрировал всему свету, что добился от нее больше, чем простого расположения.
— Как вы предсказуемы, — сказала она и гордо выпрямилась, слегка расправив плечи. Естественно, ее грудь при этом смотрелась гораздо лучше, но в то же время это движение придавало ей решимости. Может быть, еще оставалась надежда заполучить Иденхема? Может быть, ей все-таки не хотелось, чтобы Айвстон соблазнял ее?
Айвстон тоже выпрямился и уставился на нее. Это было почти забавно.
— Кажется, вы забыли о своих пари? О двух противоречивых пари, которые вы спровоцировали, мисс Прествик? И как вы собирались их выиграть?
— Даже вам должно быть ясно, что я не собиралась выигрывать оба пари. Я была честна с вами, лорд Айвстон, с самого начала… в отличие от вас. Вам отводилась роль инструмента, шпоры-погонялки, и все. Надо сказать, вы плохо справились с этой ролью. И если бы за плохую игру платили деньги, я бы потребовала возмещения убытков.
Айвстон начал тяжело дышать, что, как она поняла, вошло у него в привычку. Его глаза стали темно-синими, и, что самое замечательное, на шее проступили два белых пятна, прямо под ушами изящной формы. У него была красивая голова, неудивительно, что он носил короткую стрижку, желая это подчеркнуть. Белые отметины всегда безошибочно указывали на то, что ее слова достигли цели, заставляя его плавиться от ярости. Неожиданно для себя Пенелопа развеселилась.
— Возможно, я смогу исправиться, — тихо сказал он.
Она уже достаточно изучила его и прекрасно знала, что внешняя сдержанность Айвстона вовсе не означала, что в его душе царит покой. Наоборот. Чем сдержаннее он казался, тем сильнее были чувства, которые он испытывал. Может быть, стоило провести еще один эксперимент?
Почему бы нет?
— А зачем? Пари выиграно, ущерб причинен, — с издевкой сказала она. Кажется, у нее обнаружился талант вести подобные игры. А ей нравилось приобретать новые таланты.
— Чтобы доказать, что я способен на большее, Пен, — прошептал он и, взяв ее за руку, повел в ближайшую комнату, которая оказалась оранжереей. Это немного выбило Пенелопу из колеи. Она, будь у нее такая возможность, выбрала бы другую комнату. Ведь в оранжерее не было даже стула! Здесь были только розы, каменные полы и огромные окна, которые тянулись на мили. Не очень подходящее место для потери чести. И потом… еще даже не стемнело. Хотя всем известно, что лучше всего терять девственность в темноте. — Или, если это тебя не устраивает, может быть, ты предъявишь мне свои доказательства?
— Прошу прощения? Доказательства? Какие и зачем, позвольте узнать? Я ничего не собираюсь вам доказывать, лорд Айвстон.
— Неужели? — сказал он, с угрожающим видом прикрывая за собой двери оранжереи. Забавно. Лорд Айвстон и мухи не обидит, не говоря уже о взрослой леди, у которой есть, пусть и небольшой, любовный опыт, а за алой лентой на груди бьется горячее сердце. Правда, ни один джентльмен не знал, что таится под ней. Никто даже и не пытался узнать. И это причиняло боль и обиду, когда бессонными ночами Пенелопа размышляла об этом. — Не хочешь поделиться опытом своих любовных приключений? Как далеко ты могла зайти? Признаюсь, это не дает мне покоя. Я настаиваю, чтобы ты, Пен, удовлетворила мое любопытство, и немедленно.
Возможно, он не станет обижать муху. Или маленькую собачку. Или маленького ребенка. Или, как в данном конкретном случае, маленькую женщину, каковой она и являлась. Но Айвстон, высокий, прекрасно сложенный, идеальный мужчина с ярко-голубыми глазами, в которых горел огонь страсти, таил в себе угрозу, но в самом приятном, восхитительном смысле этого слова, который только можно себе вообразить. Он хочет удовлетворения?
