– Да, но не думаю, что Оливия в восторге от этой идеи, – хмыкнул Уильям. – Бедная женщина запугана прицельным огнем, который вы ведете по ней последние две недели. Видимо, у вас были основания начать охоту на невестку?
– Вы очень проницательны, Уильям. Не сомневаюсь, именно это качество способствовало тому, что вы оказались на посту командующего нашими вооруженными силами.
– И вы не скажете мне, в чем здесь дело? – Он выжидающе выгнул бровь. – Я глубоко разочарован, Вероника. Я думал, что мы стали близкими друзьями. Неужели вы мне не доверяете?
Она нежно сжала его руку и мягко объяснила:
– Не в моих правилах кого-либо обвинять, не имея неопровержимых доказательств вины.
– Вины в чем? – нахмурившись, полюбопытствовал Уильям.
– В убийстве. – И заковыляла в обеденный зал. У генерала перехватило дыхание.
– Вероника, вы отдаете себе отчет в том, что означают ваши слова?
– Конечно, но, как я уже сказала, мой обвиняющий перст никому не угрожает, пока у меня остаются хоть малейшие сомнения.
Прежде чем Уильям успел продолжить допрос с пристрастием, наверху появились Джон и Оливия, дверь апартаментов которых выходила на лестничную площадку.
Сирена помедлила, глядя на пару, приближавшуюся к ней с явной опаской. В ореховых глазах Оливии застыло затравленное выражение, лицо Джона осунулось. Все это время Сирена считала мачеху виновной в смерти отца, но сейчас вдруг усомнилась. Возможно, судья стал жертвой полковника, который затеял с ним ссору, потребовав от Митчела согласие на развод. Нельзя также исключить и Брендона.
– Одну минуту, – попросил Уильям; он поспешил в свой кабинет и, вернувшись, протянул вдове подарок.
– Счастливого Рождества, Вероника! Примите этот маленький сувенир в знак моей привязанности и дружбы.
Глубоко тронутая, Сирена огорчилась, что не подумала о подарке для генерала.
– Я не могу этого принять, Уильям, поскольку мне нечем ответить.
– Достаточно вашего присутствия. Вы подарили мне свою честность и дружеское расположение, а в наши дни это редкость. Ну а теперь открывайте пакет.
Сирену мучила совесть. Она обманывала генерала и испытывала неловкость от сознания, что использует его.
– Какая великолепная вещь! Благодарю вас, Уильям. – Сирена в смятении смотрела на усыпанную бриллиантами и изумрудами брошь.
Нескрываемая зависть загорелась в глазах Оливии, когда старушка приколола брошь к платью и под руку с Уильямом направилась к столу. На сей раз Сирена принялась за полковника.
– Что-то вы неважно выглядите, Джон. Не бессонница ли тому причиной?
Джон выдавил вежливую улыбку, с тоской подумав, что вдове не откажешь в настойчивости; даже наступающее Рождество не смягчило ее.
– Отнюдь, – солгал он. – Я сплю как младенец.
– Вот как? А я опасалась, не тревожит ли вас совесть, мешая сладко спать.
– С какой стати? – раздраженно буркнул он, несмотря на все усилия сохранять спокойствие.
Сирена неопределенно пожала плечами:
– Я надеялась услышать ответ на этот вопрос от вас.
Оливия бросила на стол серебряную вилку и вскочила.
Может, Джон и способен высидеть весь ужин, позволяя вредной старухе портить им настроение, но с нее хватит. Ведь умоляла же полковника отказаться от приглашения, однако он не посмел отклонить личную просьбу генерала. Оливия была сыта по горло постоянными нападками свекрови, уверенная, что еще один вечер в обществе старой ведьмы доведет ее до буйного помешательства.
– Прошу меня извинить. Я вдруг поняла, что совсем не голодна. – Она задержала ненавидящий взгляд на вдове, а затем коротко кивнула Хау.
Когда Оливия вылетела из комнаты, полковник поднялся и последовал за ней.
– Оливия, вернись!
Вдова, опираясь на трость, тоже встала.
– Думаю, пришло время поговорить по душам с моей невесткой.
Генерал любезно кивнул и направился к себе в кабинет, чтобы поработать над бумагами в ожидании ее возвращения.
Сирена медленно поднялась по винтовой лестнице и остановилась перед чуть приоткрытой дверью. Она напрягла слух, пытаясь разобрать доносившиеся сердитые голоса, а подойдя поближе, увидела и то, что происходит внутри.
– Проклятие, я не могу понять твое поведение, но начинаю думать, что у миссис Уоррен есть основания преследовать тебя.
– Эта стерва сводит меня с ума, – оправдывалась Оливия. – Сколько можно ей угождать? Меня уже тошнит от этого. Я больше не выдержу бесконечной травли, гнусных намеков и оскорблений. И ты ожидал, что я буду безропотно терпеть, как она рвет меня на части? – Вцепившись в руку любовника, Оливия подняла на него умоляющий взгляд. – Пожалуйста, забери меня отсюда.
– Наверное, тебе лучше вернуться к матери… временно. Пожалуй, вдова не ошиблась насчет тебя. Ты шокируешь высшее общество.
Губы Оливии искривились в злобной усмешке.
– Итак, я тебе надоела, и ты решил от меня избавиться.
– Признаться, Оливия, наши отношения теряют свое очарование, – прямо заявил полковник. – Я потратил больше времени, расхлебывая последствия твоих выходок, чем наслаждаясь твоим обществом.
– Ты не отделаешься от меня так легко, – злобно прошипела Оливия. – После того, на что я пошла ради наших отношений, я не позволю отправить меня нищенствовать к матери.
Брови Джона поползли вверх.
– О чем это ты говоришь?
– О Митчеле. Он вычеркнул меня из своего завещания, когда узнал, что я собираюсь его оставить. И отказался дать развод, лишив нас возможности пожениться. Он не оставил мне выбора.
В напряженной тишине было слышно, как у Джона перехватило дыхание.
– О чем ты говоришь, Оливия?
– Митчел поклялся, что закроет перед тобой все двери, если я уйду к тебе. Он не допустил бы твоего продвижения по службе. Он угрожал нашему будущему, и мне… мне пришлось убить его.
Джон попятился, с отвращением глядя на женщину и удивляясь тому, как мог влюбиться в такое чудовище. Теперь он видел Оливию в истинном свете. Жестокая и эгоистичная женщина, которая ни перед чем не остановится ради богатства.
– Вон отсюда, сучка! Я хочу забыть, что когда-либо видел тебя, а тем более касался.
Оливия застыла.
– Как ты можешь так говорить? Мы же любим друг друга!
– Меня тошнит от одного твоего вида. Если бы я знал, что ты убила своего мужа, то сам передал бы тебя Веронике. А теперь убирайся! – Повелительным жестом он указал на дверь и выругался, не желая более даже смотреть на бывшую любовницу.
– Ты еще пожалеешь, – пригрозила Оливия дрожащим от ярости голосом.
– Жалею, что связался с тобой, – огрызнулся полковник.
