Я представляла себе, как разгневается Клинтон, когда ему все станет известно, и решила пока ничего ему не говорить. Я использую этот аргумент тогда, когда мне понадобится сильное оружие. Сомнений в том, что рано или поздно такой момент наступит, у меня не было.
Я все еще боролась с тревогой, когда пришло это письмо. Иногда в присутствии Клинтона я остро осознавала исходящую от него силу. Он всегда был хозяином положения и умел это внушить всем остальным… и даже мне. Но мне не удавалось до конца понять природу своих чувств к нему. Иногда я ненавидела его и хотела досадить ему всеми возможными способами. Но бывали минуты… Факт оставался фактом: он способен вызвать у меня волнение, сопротивляться которому я была не в силах. Вспоминая о собственной дерзости, я дрожала от страха.
Это письмо показалось мне рукой друга. Оно как будто содержало в себе тайное знание, заключавшееся в том, что если мне понадобится помощь, то она совсем рядом. Два раза в неделю мы забирали свою корреспонденцию из почтового отделения в Мангании. Я всегда радовалась возможности прокатиться верхом и поэтому ездила туда сама. Обычно я получала письма только от теток. Остальная почта всегда была адресована Клинтону. На этот раз в кипе конвертов оказался один, адресованный мне и подписанный хорошо знакомым мне почерком, при виде которого я чуть не запрыгала от радости.
Тут же вскрыв его, прочла следующее:
«Милая моя Сэйра!
Я так давно хотел тебе написать и узнать, как ты поживаешь. Твое новое окружение не могло не показаться тебе странным и чужим, и кому как не мне не знать, что такое тоска по родным местам. Я вернулся в Индию и с головой ушел в работу, что немало мне помогло. Я очень много о тебе думал, и пришел к выводу, что не будет ничего дурного в том, что мы станем изредка писать друг другу, обмениваясь новостями. Как ты на это смотришь?
Я очень надеюсь, что у тебя все хорошо, и с нетерпением жду твоего ответа.
С любовью,
твой старый друг и учитель,
Тоби».
Я с удивлением осознала, что это коротенькое письмецо мгновенно заставило меня забыть о своих тревогах, исполнив чувства, которое можно было охарактеризовать только как облегчение.
Тоби жил совсем неподалеку. Я взглянула на адрес в верхней части конверта. Дели. А Цейлон был островом рядом с южной оконечностью Индии. Тоби, самый добрый из всех знакомых мне людей, рядом! Я тоже не видела причин, способных воспрепятствовать нашей корреспонденции. И каким же это стало для меня утешением!
Допустим, Клинтон узнает о моем завещании. Это его разгневает. Он так хитроумно спланировал и осуществил наше бракосочетание, и все ради этой плантации. О да, он будет очень зол… он меня убьет!
Если мне понадобится бежать, я смогу сбежать к Тоби. Я сунула письмо под блузку. Было так приятно ощущать его на своей коже.
Едва вернувшись домой, я написала Тоби длинное письмо, в котором рассказала ему о плантации, о сестре, которую уже успела полюбить, и о прелестном племяннике Ральфе. Я не стала упоминать похищение. Мне показалось, что выкладывать это в первом же письме было бы чересчур драматично.
Отправив письмо, я продолжала чувствовать себя счастливой. Чувство тревоги, окутывавшее меня в последнее время, немного развеялось.
Через две или три недели после того, как я ответила на письмо Тоби, произошло еще одно неожиданное событие. Однажды утром я гуляла в саду, когда прибежала Лейла с известием, что меня хочет видеть какая-то леди. Я вошла в дом и замерла в изумлении. Мне показалось, я сплю и вижу сон.
Мне улыбалась Селия Хансен.
— Селия! — воскликнула я. — Неужели… это действительно ты!
Она заспешила ко мне с распростертыми объятиями, но на ее лице читалось некоторое беспокойство.
— Мне следовало предупредить тебя, что я здесь. Но я не была уверена, что приехала по адресу. И я не могла уехать, не убедившись в этом и не повидав тебя.
— Селия! Какой чудесный сюрприз! Но как ты сюда попала?
— Ты же знаешь, что мы с кузиной отправились в путешествие.
— Да, ты нам написала о том, что собираешься это сделать, но больше писем от тебя мы не получали.
— Я никогда не любила писать письма. Но все время собиралась написать. На какое-то время я уехала за границу, а когда вернулась, сразу приехала в Грейндж. Твои тетушки сообщили мне, что ты вышла замуж и уехала с мужем на Цейлон. Они дали мне твое новое имя и адрес. Я сказала им, что хочу написать тебе письмо. Потом мы с кузиной опять отправились в путешествие. Оно привело нас в Индию. Я сказала себе, что увидеться с тобой было бы намного лучше, чем просто написать. К этому времени я успела потерять адрес, и мне пришлось полагаться на память. Потом кузину срочно вызвали домой. Я бы уехала с ней, если бы не вспомнила о том, что хотела разыскать тебя. Вот и решила немного задержаться.
— Я так рада твоему приезду. Но ты, должно быть, очень устала. Как ты добиралась?
— На пароходе до Коломбо. Там пересела на поезд. Еще в порту я увидела баулы с надписью «Плантация Клинтона Шоу» и навела кое-какие справки. Твоего супруга здесь все знают. В Мангании возле станции есть гостиница. Я решила остановиться там на недельку или около того. Ты не возражаешь?
— Еще как возражаю, — отрезала я. — У нас полно места. Кроме того, я действительно счастлива тебя видеть, Селия.
— Ах, Сэйра, мы и в самом деле через многое прошли вместе. Я часто вспоминаю твою прелестную маму.
— Да, ты одна из ее самых ревностных поклонниц. И она была тебе за это благодарна. Ей было так приятно осознавать, что не все ее забыли, что еще есть искренне восхищающиеся ею люди.
— Да, это очень грустная история, но она в прошлом. Ты счастлива, Сэйра?
— Здесь интересно, — ответила я. — Мне в наследство досталась плантация, и теперь я учусь выращивать чай. Кстати о чае… выпьешь чашечку… прямо сейчас?
— С большим удовольствием. Это меня немного освежит, к тому же я уверена, что чай с твоей собственной плантации будет совершенно особенным.
— Но что же мы здесь стоим! Ты преподнесла мне такой приятный сюрприз! Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили комнату. Я познакомлю тебя с сестрой, чтобы она порадовалась вместе со мной.
Все это время неподалеку отиралась Лейла, и ее темные глаза светились любопытством.
— Это моя подруга из Англии, — сказала я ей. — Я хочу, чтобы для нее приготовили комнату. Она у нас поживет.
Присутствие Селии несколько нормализовало обстановку в доме. Постоянное общение с европейской женщиной смягчило чужеродность окружающего, и я почувствовала себя значительно лучше.
