То, что собственная семья Калли выступит против нее, что болезнь в деревне и стрельба на холме — дело рук двенадцатилетней девочки, заставило Беатрис призадуматься. Кем она сама стала в своей зависти? Сумасбродным ребенком?
Но больше никогда. Никаких покушений. И все же она не думала, что вернется к старым привычкам. Иногда, хотя бы раз в жизни, может же она искренне рассмеяться?
Она убрала сундук и отправилась на кухню готовить сытный обед для Генри. Он мог спокойно обедать вместе с работниками, но Беатрис всегда придерживалась раз и навсегда установленных законов, даже если это всего лишь видимость. Хозяин не должен становиться на одну доску с теми, кто ниже его.
Когда она потянулась к верхней полке в кладовой, чтобы достать головку сыра, сзади послышались шаги.
— Не мог бы ты достать сыр, дорогой?
Толстая рука протянулась мимо нее и легко выполнила ее просьбу.
Но это был не ее муж!
Беатрис ахнула и, развернувшись, увидела перед собой массивную фигуру Ануина.
— Что ты делаешь в моем доме? Уходи… пожалуйста!
Но он навис над ней. Широкие плечи, обтянутые грубым полотном, заслонили от нее весь свет. Беатрис вздохнула и изобразила холодную улыбку.
— Джентльмен нанес бы визит как полагается, — спокойно упрекнула она.
— Как твой муж? Как этот урод, сэр Лоренс? Ты должна была давно заметить, что я на них не похож.
Беатрис попыталась протиснуться мимо.
— Ануин, это неприлично. Ты не можешь врываться в мой дом…
Но огромная ладонь сжала ее предплечье так сильно, что воздух со свистом вырвался у нее из груди.
— Я сделал это! Заставил ее уехать. Сделал это для тебя.
— Это ты стрелял в ее лошадь в тот день у реки, верно?
Он улыбнулся.
— Она рухнула, как мешок с картофелем. Я посчитал ее мертвой!
Он мрачно рассмеялся.
«Мертвой».
Она толкнула его в грудь, попыталась вырвать руку.
— Ануин, прекрати… она уехала, и все равно уже слишком поздно. Брак аннулировать нельзя. Они осуществили брак, и может случиться так, что она уже носит его наследника.
Ануин замер. Беатрис запаниковала. Что она сказала! Что натворила!
О нет…
— Нет!!!
Он задумчиво покачал головой.
— Думаю, ты делала правильно, когда пыталась избавить нас от этой женщины. Из-за нее заболела вся деревня. И, кроме того, она заняла твое законное место. Точно так же, как Генри занял мое.
— Что? — ахнула Беатрис. — Генри — мой муж!
Ануин придвинулся так близко, что Беатрис ощутила запах его пота и конюшни. Его глаза, холодные, светло-голубые, светились безумием и одержимостью, и она поняла это только сейчас…
Раньше она не видела этого. Думала только о своей раненой гордости, своей досаде из-за появления новой госпожи Эмберделла и крахе тайных надежд.
Нежилась в лучах благоговения Ануина и твердила себе, что не делает ничего такого, что разговор по душам со старым другом — это не предательство…
И совершенно не обращала внимания на тот факт, что Ануин все эти годы не спускал с нее глаз.
Мужчина, продолжавший мечтать о недосягаемой женщине, живший в своем сумасшедшем мире. Мужчина, желавший занять место ее мужа.
— Она сейчас на той дороге, откуда приехала, — задумчиво пробормотал Ануин. Беатрис почти слышала, как шестерни безумия щелкают в его поврежденном уме. Он нежно улыбнулся ей, и во взгляде светилось все то же сумасшествие.
— Ну, вот видишь! Еще совсем не поздно.
Рен остановил коня перед широкими гостеприимными дверями фермы Спрингделл и легко спрыгнул на землю. Во имя господа, у него появились вопросы к Генри…
Там, в мягкой земле, виднелся след копыт очень крупной лошади.
Очень большой лошади с трещиной в правом переднем копыте.
«Что-то здесь неладно».
Он вошел, не доложившись, поскольку в Спрингделле почти не было слуг. Прежде он окликнул бы хозяев и снял шляпу, но сегодня ему было не до любезностей.
Поэтому в поисках Генри он направился прямо в гостиную, но вместо этого нашел Беатрис, ломавшую руки у окна.
Услышав шаги, она обернулась и схватилась за горло:
— Л… Лоренс?
Он понял. Все было написано на ее лице. Она побледнела и тряслась, преисполненная угрызений совести и презрения к себе.
Признанный эксперт в подобных вопросах, он немедленно все расставил по местам.
Беатрис с трудом сглотнула и шагнула к нему, хотя Рен знал, как пугает ее его лицо.
— Л-Лоренс… я должна кое-что вам рассказать…
Рен впервые в жизни летел очертя голову, ничего не видя вокруг. Его лошадь, еще не уставшая, пожирала милю за милей длинными скачками.
Экипаж двигался медленно из-за увечья Калли. В голове Рена мелькали вычисления, обрывки уроков, усвоенных на тренировках. Он и не подозревал, что так много помнит.
«Теперь нужно использовать все это, чтобы защитить Калли».
Если Ануин уехал именно в то время, как утверждает Беатрис, он ненамного обогнал Рена.
Он взлетел на холм и увидел экипаж из Эмберделла, наполовину завалившийся в канаву. Лошади воспользовались возможностью пощипать высокую весеннюю травку.
Посреди дороги лежал какой-то мужчина. Рен спешился и встал перед ним на колени. Кучер был без сознания, но дышал ровно. Рен нашел у него на голове единственную шишку.
Свалился с одного удара. Ни на что не годный болван. Впрочем, его и не нанимали телохранителем.
Поднявшись, Рен поискал глазами Дейда. Тот лежал, запутавшись в постромках. Рен освободил Дейда и почти волоком дотащил до поросшей травой обочины.
При ближайшем рассмотрении Рен обнаружил, что Дейд оказался лучшим защитником Калли, чем злосчастный кучер. Лицо все в синяках, а костяшки ободраны до мяса.
Он вдруг вспомнил, как Дейд колотил его меньше двух недель назад. Он знал, как справиться с врагом. Молодец!
На то, чтобы привести его в чувство, ушло несколько драгоценных минут, но Рен знал: Калли хотела бы, чтобы о ее брате позаботились. Поэтому стиснул зубы, чтобы справиться с паникой, набрался терпения и пощечинами заставил Дейда очнуться.
Тот наконец открыл глаза. Нужно отдать ему должное: первая мысль была о сестре.
— Портер, ублюдок увез ее!
Рен мрачно кивнул:
— Знаю. Можно оставить тебя здесь? Присмотришь за кучером? Мне нужно…
— Поезжайте!
Дейд сел и повелительно махнул ему рукой, прижав другую к ноющему виску.
— Жаль, что я не знаю, в каком направлении он поехал.
Рен нашел отпечатки копыт в мягкой грязи дороги:
— Зато знаю я.
Конский топот разносился далеко по округе. Мужчина, сеявший зерно почти в миле отсюда, хмуро вскинул голову, гадая, кому понадобилось лететь с такой отчаянной скоростью.
