— Неужели?
Адмирал снова рассмеялся. Потом спешился, знаком приказав королю сделать то же самое.
— Не думаю. Боюсь, это твоя жизнь закончится сегодня, Яков. — Со зловещей усмешкой он подтолкнул короля к тропинке, ведущей к подножию холма. Вокруг паслись овцы. — Я собираюсь проткнуть твое сердце, чтобы освободить дорогу новому королю. Конечно, мой господин рассчитывал, что все будет по-другому, но, сам понимаешь, у меня нет другого выхода. Конечно, я мог пристрелить тебя, и все закончилось бы очень быстро, но я хочу смотреть в твои глаза, когда ты будешь умирать, Яков! Хочу — даже зная, что рискую своей головой. А что до твоей дочери, то если мне даже не удастся разделаться с ней, не беда — кто-то сделает это вместо меня, когда тебя уже не будет, чтобы защитить ее. Мы не успокоимся, пока она жива.
— Ну, у нее такой защитник, с которым вам вряд ли удастся справиться, — торжествующе ухмыльнулся Яков, невольно вспомнив, с какой беспощадной жестокостью Роб разил своих врагов.
— Посмотрим. Это я о себе — тебе-то вряд ли удастся это увидеть.
Зловеще ухмыльнувшись, Джиллс шагнул к королю. Лезвие его меча почти любовно скользнуло вдоль горла короля. Яков судорожно сглотнул, ожидая, что кровь брызнет фонтаном. И только потом понял, что Джиллс играет с ним.
— Теперь, когда я видел ее собственными глазами… — Он наклонился так близко, что его дыхание обожгло лицо Якова. — Догадываешься, что я сделаю с ней, Яков, прежде чем прикончу ее? Попробуй представить себе, как она станет кричать подо мной…
Король зажмурился — от одной мысли об этом к горлу подкатила тошнота.
— Тебе никогда не удастся даже пальцем дотронуться до нее, — прохрипел он.
Яков мысленно взмолился, чтобы так оно и было. Забыв об ожидающей его участи, он молил небеса защитить ее от этого дьявола. Внезапно краем глаза король заметил какое-то движение вдоль склона холма. К ним явно кто-то приближался… Король замер. Он вдруг понял, кто это. А мгновением позже увидел широкие плечи и суровое лицо Роберта Макгрегора.
У Якова екнуло сердце. Он невольно вспомнил их недавнюю встречу… благодарение Богу, ему удалось тогда унести ноги. Но видеть, как этот безумец несется к тебе, вращая над головой окровавленным мечом, сея смерть на своем пути… такое могло напугать человека и с более крепкими нервами. Король не сомневался, что этот человек любит его дочь. Но за кем он охотился — за Джиллсом? Или за ним самим?
Джиллс, заметив, что взгляд короля метнулся в сторону, попытался обернуться.
И не успел — высоченный шотландец взмахнул клеймором, раздался свист, и лезвие меча мелькнуло возле самой груди адмирала.
Король невольно зажмурился. Потом что-то обожгло ему лицо, и Яков, открыв глаза, увидел брызги крови у себя на груди. Король перевел взгляд на землю — и с ужасом и восторгом увидел валявшуюся у его ног руку Джиллса, все еще крепко сжимавшую меч.
— Это тебе за то, что привел своих людей на мою землю, — прорычал Макгрегор.
Джиллс, не в силах даже крикнуть, только молча разевал рот, глядя на окровавленный обрубок — все, что осталось от его руки.
— А это… — шотландец молниеносно выбросил руку, и лезвие меча вошло в живот адмирала, — это тебе за то, что пытался убить мою жену!
Король Яков, онемев, только молча хлопал глазами. Жена?! Он даже не успел осмыслить услышанное, как его спаситель — или будущий убийца, — выдернув из тела окровавленный меч, повернулся к нему:
— Вы ранены?
Яков ошеломленно потряс головой:
— Нет, я… Что ты сказал?! Нет, не сейчас — перед этим?
Наверное, ему не следовало спрашивать, но было уже поздно. Этот непредсказуемый горец уставился на него с той ненавистью в глазах, с которой он недавно смотрел на Джиллса. Король невольно попятился. Но кроме ненависти, в глазах Роба он прочел что-то еще…
— Вы все слышали, ваше величество. Давина — моя жена, и я не позволю вам отнять ее у меня.
Яков уже почти не сомневался, что жить ему оставалось считанные секунды. Макгрегор убьет его. Он замер, но Роб внезапно опустил меч, суровое лицо его немного смягчилось.
— Разве вам не случалось любить, ваше величество? — Уж не почудилось ли ему, с изумлением подумал король. На лице Роба появилось умоляющее выражение. — Неужто вам не встретилась женщина, ради которой вы с радостью отдали бы жизнь?
Яков растерянно моргнул. А потом его вдруг захлестнула печаль — слова шотландца невольно напомнили ему ту ночь, которую он никогда не сможет забыть. Ночь, когда скончалась его первая жена. Даже горе, которое доставила ему весть о предполагаемой смерти дочери, не могло сравниться с отчаянием, которое он пережил, когда потерял свою дорогую Анну.
— Да, ты прав… в моей жизни была женщина, которую я любил больше жизни. Женившись на ней и приняв ее религию, я едва не потерял корону…
Это был явно не тот ответ, которого ожидал Макгрегор. Какое-то время он просто растерянно таращился на короля.
— Тогда вы должны понимать, что я говорю серьезно, — наконец очнувшись, пробормотал он. — Моя жена не вернется в Англию вместе с вами.
— Сын мой, — со вздохом начал король, — давай поговорим об этом позже, хорошо? Я… Берегись! — внезапно крикнул он и, метнувшись к Робу, оттолкнул его в сторону.
За спиной Роба стоял Питер Джиллс — прижав окровавленный обрубок к животу, он занес над головой своего врага меч, который так и не успел опустить. В горле у него торчала стрела, которая и остановила его в последний момент. Покачнувшись, адмирал тяжело осел на землю. Какое-то время потрясенный Яков смотрел, как под ним расплывается лужа крови, потом оглянулся. И увидел свою дочь. Давина стояла, прислонившись к обломку скалы, с развевающимися на ветру волосами. В руках у нее был лук. Какое-то время все трое ошеломленно молчали. А потом Давина, выронив лук, с криком бросилась к ним.
Король молча смотрел, как его дочь бросилась в объятия шотландца. Последовал долгий поцелуй, и Яков только вздохнул. Внезапно, высвободившись из рук Роба, Давина принялась озабоченно ощупывать мужа. И только потом повернулась к отцу:
— А ты? Ты не ранен, отец?
Король только покачал головой. Боли он не чувствовал. По крайней мере физической. Зато сердце его истекало кровью. Яков стиснул зубы. Ему до сих пор было горько думать о том, что этот шотландец опередил его. Впрочем, разве у него есть право винить Роба? Бросив когда-то дочь, он потерял ее — теперь уже навсегда.
Отчаяние его было настолько велико, что Яков даже поморщился, когда на склоне холма появились шотландцы — высоченные с обнаженными мечами, с ног до головы покрытые кровью, они издали ликующий крик, увидев своего короля. Боже правый, настоящие дикари! Впрочем, Яков был вынужден признать, что рядом с ними горстка уцелевших королевских солдат выглядела довольно жалко.
