— Она мой ребенок… — сдавленным голосом прошептал он.
— Угу… и, возможно, носит под сердцем моего.
Сидевшие за столом горцы дружно застонали. Над столом пронесся изумленный вздох. Глава клана побледнел, по лицу его пробежала судорога. Потрясенный как мужеством своего новоявленного зятя, так и его дерзостью, король медленно поднялся из-за стола.
— Ты понимаешь, что я могу сделать с тобой за это? — грозно осведомился он.
— Угу, а то как же… конечно, понимаю, — кивнул Роб, жестом попросив отца не вмешиваться. — Но разве хороший отец не готов на все, чтобы защитить свое дитя? Уж вы-то должны меня понять, милорд. Ведь когда-то вы поступили точно так же, верно?
Король, упав на стул, закрыл глаза! Воспоминания вновь нахлынули на него — он вспоминал, сколько раз в прошлом ему приходилось делать нелегкий выбор. Да, он сделал все, чтобы защитить дочь, — рискнул даже пойти против собственного брата.
— Я поеду с вами.
Яков, вздрогнув, открыл глаза. Головы всех сидящих за столом, как по команде, повернулись к Колину.
— Нет, — поспешил вмешаться Каллум. — Твое место здесь, с кланом.
— Отец, но я не хочу потратить свою жизнь, воюя с Макферсонами из-за скота. В один прекрасный день твое место займет Роб. Он станет предводителем клана… А что делать мне? Нет, я хочу сражаться за то, во что верю.
— Когда-нибудь мне понадобится человек с его умом и умением владеть мечом, чтобы защитить моего сына, — вмешался король. — И мне очень повезет, если в будущем у меня найдется хотя бы один такой.
— Стало быть, ты веришь, что твое будущее — в Англии? — с изрядной долей скепсиса в голосе спросил сына Каллум.
— Я верю в него. — Колин перевел взгляд на короля. По его губам скользнула легкая улыбка. — Я поеду с вами, ваше величество. Но взамен я прошу вас избавить от этой чести моего брата.
Король смерил Колина ледяным взглядом, потом посмотрел на его старшего брата:
— Я готов оказать тебе любую милость, но об этом даже не проси. Я и так уже дал тебе слово помиловать защитника моей дочери. А что до ее будущего… тут ей решать.
При этих словах лицо Роба исказилось, словно от боли. Неужели он боится, что Давина предпочтет уехать, изумился Яков. Но почему, разве он до сих пор не понял, что она любит его?
— Приведите ее, Роберт, — попросил король. — Надеюсь, ваша мать и тетушка не станут возражать, если я попрошу ее присоединиться к нам.
Роберт, неохотно поднявшись из-за стола, повернулся к лестнице, ведущей наверх, и на губах его появилась усмешка, очень похожая на ту, что король заметил еще на поле боя. И, глядя ему вслед, король понял, что, какие бы перемены ни случились в жизни Давины, Роб ни за что не откажется от нее без борьбы.
— Колин, — обратился к младшему сыну Каллум, тем самым вернув короля к действительности, — ты уверен, что хочешь именно этого?
По его нахмуренному лицу было ясно, что его по-прежнему терзают сомнения.
— Угу. Да, отец, уверен. Кто-то же должен держать протестантов в узде — так уж лучше пусть этим человеком буду я, чем Майри! — с лукавой усмешкой бросил Колин.
Но отец и не думал смеяться. Якову даже показалось, что Каллум побледнел еще больше.
— А ваша дочь так же верна Шотландии, как и ваши сыновья? — осведомился король.
— Даже еще больше.
С губ короля сорвался смешок, но втайне он жгуче завидовал Каллуму. Чего бы он ни отдал зато, чтобы у него была такая семья! Лицо его на мгновение омрачилось. Но, увидев, как Роб спускается в зал под руку с его очаровательной дочкой, Яков немного воспрянул духом. Господь не оставил его, послав ему Давину. Видит Бог, он любил обеих своих дочерей, и Мэри, и Анну, но детство, проведенное при дворе, а после брак, в котором не было места любви, ожесточили их. Зато Давина… она напомнила ему белого лебедя, грациозно скользящего по воде прямо к нему. В ней не было ни самодовольства, ни лицемерия. Зато чувствовалась внутренняя сила — глядя на нее, Якову невольно вспоминалась его первая жена. Анна никогда не стремилась стать королевой.
Ей было достаточно принадлежать ему — пока она была жива, его дни были наполнены ее смехом. Анна стала счастьем всей его жизни. Она не хотела бы для своей дочери другой судьбы.
Давина подняла робкий взгляд на поднявшегося из-за стола отца. Но ничего не сказала — только молча уцепилась за руку мужа.
И снова радость от того, что она жива, что он может видеть ее милое лицо, захлестнула Якова. Сцепив руки за спиной, чтобы удержаться от желания схватить ее в объятия и закружить по залу, Яков сурово откашлялся.
— Ты вышла замуж, не спросив моего желания и не получив моего благословения, дочь моя.
— Тебя не было рядом, отец, — спокойно ответила она.
— Да, меня не было рядом. Ужасная ошибка, которую я совершил и о которой я буду жалеть до конца своих дней. — Яков едва не улыбнулся, заметив, как потеплели ее глаза при этих словах. Значит, надежда еще есть. — Надеюсь, тебя не силой принудили стать его женой?
Давина подняла глаза на мужа, и губы ее сами собой раздвинулись в улыбке.
— Нет. Я безумно этого хотела.
— Что ж, тогда… — торжественно объявил Яков, с некоторым злорадством заметив, что ему удалось-таки привлечь внимание этих двоих к своим словам, — думаю, я должен простить тебя. Можешь остаться с ним — если хочешь, конечно.
— Если я хочу?.. — Глаза Давины наполнились слезами. — Конечно! Благодарю тебя, отец!
Яков улыбнулся, счастливый от того, что может наконец дать своей дочери то, о чем она мечтает. Он и не догадывался, что в ее глазах он разом вознесся на недосягаемую высоту.
— Тогда благословляю тебя, дитя мое. Пусть это будет первый из моих даров — прими его.
Сидевшие за столом разразились восторженными криками. Кто-то от восторга даже хлопнул его по спине, но король не видел и не слышал никого и ничего, кроме дочери. А через мгновение она бросилась ему на шею — и он наконец почувствовал, что прощен.
— Мы должны получше узнать друг друга, — шепнул ей на ухо Яков. — Я постараюсь приезжать почаще.
— Конечно, отец! Я буду ждать.
Стащив с себя рубашку, Роб бросился на кровать. Свет от горевших в комнате свечей выхватил из темноты его лицо. Непокорная прядь упала ему на лоб, а в глазах опять появилось знакомое Давине голодное выражение. Она протянула к нему руки.
— А когда ты почувствовал, что любишь меня? — спросила она, прижавшись губами к его губам.
— В тот же самый день, когда я увидел тебя в первый раз, — игриво куснув ее за губу, ответил Роб. — Ты только что потеряла все, что у тебя было… И мне захотелось взамен дать тебе счастье.
