Джолифф провел с ним этот день. Они играли в маджонг — нечто вроде шахмат.
Когда я видела их головы, склоненные над доской, то подумала, как же хорошо, что Джейсон поправился, и мы здесь все вместе.
Но позднее я стала анализировать события. Что же произошло с Джейсоном? «Он что-то съел», — слова доктора врезались мне в память.
И тут меня осенило. Он пришел в гостиную и пил мой чай!
Могло ли случиться, то Джейсон выпил яд, приготовленный для меня?
Мой сын был в опасности совсем недавно, и я поняла это совершенно ясно.
Опасность и страх стучались ко мне уже давно, но я от них пыталась отмахнуться. Но теперь многое становилось на место. Я болела — я, которая за всю предыдущую жизнь ни разу не чихнула. Я, отличавшаяся неуемной жизнерадостностью, стала впадать в апатию.
Я видела жуткие, кошмарные сны — и это я, которой раньше достаточно было коснуться головой подушки, чтобы уснуть спокойным глубоким сном.
Причина: кто-то специально подсыпал мне в пищу или питье отраву. И Джейсон, неожиданно выпив заваренного для меня чая, сразу же заболел.
Я осмыслила все это в одну минуту, как будто луч света осветил это дьявольское место, по которому раньше мне приходилось бродить в потемках.
Кто старался отравить меня?
Кто?
Нет, это невозможно! Кому это могло понадобиться?
Только тому, кто в случае моей смерти получал все, принадлежавшее мне и становился опекуном Джейсона. Джейсон был еще очень мал, и должны пройти долгие годы, пока он сам сможет контролировать наш бизнес, один из самых крупных в Гонконге. Но Джолифф может давать мне рекомендации и сейчас. Рекомендации. Разве этого достаточно для такого мощного делового мужчины, каким был он?
Окончательное решение всегда оставалось за мной, и у меня в качестве поддержки всегда был Тоби Грантхэм. Если бы меня не стало и Джолифф оказался опекуном Джейсона, то последнее слово было бы за ним во всех случаях. Он стал бы во всех смыслах хозяином богатства Сильвестера. Но я не могла поверить в такое. Однако эти мысли сверлили меня и не уходили.
Вот-вот должен был начаться Праздник Дракона. Его отмечали одновременно во многих местах. Казалось, что люди все время стараются задобрить этих тварей, превознося их. Даже придумали праздник в честь дракона!
Джейсон совершенно поправился и оживленно болтал.
— Мой отец обещал повезти нас на рикше. Мы все увидим своими глазами. Там будут драконы, пышущие огнем.
Лотти была довольна, что мы едем смотреть на процессию. Когда она помогала мне одеваться, то сказала:
— Когда вы уедете, я вернусь к Чан Чолань.
— Когда я уеду? Что ты имеешь в виду, Лотти? Она склонила голову и приняла смиренный вид.
— Я думаю, что вы уедете… когда-нибудь.
— Кто сказал тебе об этом?
— Вы же должны возвратиться в Англию.
— Ты это слышала, когда доктор говорил об этом.
— Это все говорят.
— Но я надеюсь, что ты не покинешь меня, пока я здесь?
Она затрясла головой.
— Конечно, не покину.
— Я рада слышать это.
— Чан Чолань сказала, что, может быть, найдет мне мужчину.
— Ты имеешь в виду замужество? Она опустила глаза и хихикнула.
— Это хорошая идея, Лотти. Тебе она нравится?
— Мне нравится, когда хороший джосс. Нелегко найти богатого мужчину для меня. — Она грустно посмотрела на свои ступни.
— Ты зря волнуешься по этому поводу, Лотти. Твои ножки гораздо более привлекательны, чем у тех, кому их искалечили.
Она покачала отрицательно головой.
— Ни одна настоящая китайская леди не имеет таких ступней, как у крестьянок.
Я знала, что переубеждать ее бесполезно и безнадежно.
Она рассказала мне, что росла и получила воспитание среди очень именитых девушек. Она сама помогала перебинтовывать их ступни мокрыми полосами материи. Лотти вспоминала, как шестилетние девочки кричали от боли, когда материя высыхала и сжимала их тонкие косточки. Но зато потом у них была лебединая походка и всем устраивали прекрасные партии.
— А я думала, Лотти, что мы всегда будем вместе. Конечно, это эгоистичные мысли. Тебе надо устраивать свою собственную жизнь.
Она посмотрела на меня скорбным взглядом.
— Жизнь временами бывает очень грустной.
— Но, обещай мне, что мы останемся друзьями.
Когда ты выйдешь замуж, я приду к тебе в гости. И принесу подарки твоим детям.
Она опять хихикнула, но мне показалось, что на этот раз довольно грустно.
— Тяжело найти мужа. Только наполовину китаянка и большие ступни.
Я притянула ее к себе и поцеловала.
— Ты ведь, Лотти, член нашей семьи. Я о тебе думаю как о дочери.
— Но я не дочь. — Она произнесла это довольно грустно.
Когда мы ехали смотреть на процессию, она уже была весела.
Джейсон сидел со мной и Джолиффом. Нам было радостно наблюдать, как он от восторга и возбуждения даже подскакивал на скамейке. Казалось, что с той ночи, когда мы опасались за его жизнь, прошло очень много времени.
Уже стемнело — это было важно для процессии, где многое зависело от световых трюков. Звуки гонгов перемежались дробью барабанов. Для меня они всегда звучали тревожно, предупреждающе. Кругом было море фонарей, ламп, светильников, как всегда в подобных случаях. Они были всех цветов, и у многих внутри вращались различные фигурки.
Сурово выглядели флаги, на которых красовались огнедышащие драконы. Вся процессия тоже состояла из драконов. Здесь были маленькие и большие. Некоторые из них были подняты на палочках вверх, как флаги, другие двигались по земле. Внутри некоторых каркасов, изображавших чудовищ, скрывались люди. Были и такие, которые состояли из мужчин и женщин, декорированных как отдельные сегменты тела дракона. Многие чудовища жутко рычали и извергали пламя.
Наиболее привлекательно выглядели носилки, поднятые высоко над драконами. Их было двое, и на каждых сидело по две очаровательные девочки. Они были сказочно хороши. В их длинные черные волосы были вплетены лотосы. Одна из девочек была одета в платье нежного лилового цвета, а другая — в розовое. Лотти звала меня из соседней повозки рикши.
— Вы видите, видите их? Я кивнула.
— Эти девочки от Чан Чолань, — пояснила Лотти не без гордости.
А я обратилась к Джолиффу:
— Бедные маленькие создания, какая жизнь им уготована?
— Думаю, вполне приятная.
— Мне кажется, что их продадут.
— Да. Но человеку, который будет в состоянии обеспечить им комфорт и соответствующий образ жизни.
— А когда он ими пресытится?
— О нет. Они всегда будут при нем. Потеря их означала бы для него потерю лица.
— И все же мне их жаль. А Джолифф пояснил мне:
— Когда живешь в чужой стране, надо научиться мыслить категориями ее жителей.
