— А я все же считаю, что они несчастные дети.
Тут я вздрогнула. Один из участников процессии подошел к нам слишком близко. Это был человек в красной куртке, его лицо было скрыто маской.
Сердце мое защемило. Я видела раньше этот костюм или что-то очень похожее.
Когда он в упор посмотрел на меня, я отпрянула к спинке сидения.
Джолифф успокоил меня:
— Все в порядке. Это один из участников забавы.
— Какая чудовищная маска.
— А, эта? Они называют ее маска Смерти.
Несколько дней я чувствовала себя хорошо.
После странной болезни Джейсона я перестала пить чай. Я решила, что именно с помощью чая кто-то вредил мне.
Это было тяжелое для меня открытие. Что же мне было делать? Я все время задавала себе этот вопрос.
Если кто-то травил меня при помощи чая и теперь поймет, что я разгадала источник опасности, что он предпримет? Каким будет следующий способ или средство?
Мне угрожала реальная опасность. Мне надо обратиться за помощью к кому-то. Но к кому? К моему мужу?
Я вздрогнула. Бывали моменты, когда я смеялась над собой за эти подозрения. Так было, когда он находился рядом со мной. Но когда он отсутствовал и я старалась смотреть фактам в лицо, вывод напрашивался сам собой. Моя смерть была ему выгодна.
Это очень сложная ситуация — любить человека и одновременно бояться его. Как можно быть с человеком в полной духовной и физической близости и не знать его потаенных мыслей? Мы были любовниками, наша тяга друг к другу не ослабела. Страсть бросала нас в объятия друг друга. Но подозрения не оставляли меня.
Кто-то вредит моему здоровью и пытается меня убить, но не сразу. Первоначальная цель — ослабить меня, сделать беспомощной, подорвать здоровье. Все должно произойти постепенно. Так, чтобы в случае моей смерти виновных и подозреваемых не было.
Но если это действительно действия Джолиффа, то как он ухитрялся быть таким чистосердечным и искренним в любовных играх, таким преданным во всем?
Может быть, наша нужда друг в друге была чем-то иррациональным? Может быть, союз наших тел не означал союза умов?
Я имела в виду, что на первом месте стояла наша физическая тяга друг к другу. Что касается меня, то это объяснимо. С моей стороны, это была любовь с первого взгляда, когда индивидуальность объекта любви еще не имела возможности раскрыться. Неужели наша любовь осталась на том самом уровне? Неужели мы с Джолиффом так и не узнали по-настоящему друг друга? Наверное, так и было, если я позволяла себе подозревать его в столь ужасных намерениях. А он… мог ли он вообще быть способным на такие поступки?
Временами такие теории казались мне совершенно абсурдными. В другие дни они выглядели очень логичными.
И теперь, когда я чувствовала себя лучше, эти мысли не хотели покидать меня. Более того, они стали активизироваться. Я твердила себе, что поскольку болеет мое тело, то это влияет и на мысли. Наверное, мое больное воображение выстроило ситуацию, которая не существует в реальности. Сейчас мне было лучше, и чем быстрее я набирала силы, тем острее ощущала грозящую мне опасность.
Прежняя Джейн снова вернулась на сцену. Джейн, прочно стоящая обеими ногами на земле, логически мыслящая Джейн, которая не отводила взгляд от любой трудной жизненной ситуации. И вот что эта Джейн видела: кто-то пытается навредить ей, может, даже убить. Единственная реальная причина — этот человек хочет получить то, что может получить только после ее смерти.
Джолифф в случае моей смерти становится распорядителем огромного состояния. Но Джолифф любит меня, по крайней мере, говорит, что любит. Он не очень щепетилен, когда речь идет о чужих коммерческих тайнах. Я вспомнила его вторжение в секретную комнату Сильвестера. Он был женат на Белле и не сказал мне ни слова. Белла вернулась, ты ушла, а вскоре Белла погибла. Он обманул меня, скрыв, что она покончила с собой. Я вышла за него замуж и изменила распоряжение Сильвестера, который назначил опекуном Джейсона Адама. И с этого момента я начала болеть.
Все против Джолиффа, за исключением одной вещи — он мой муж и любит меня. Между нами существует гармония, и когда его нет со мной, жизнь теряет свою прелесть.
Нет, это не Джолифф. Я не могу поверить, что Джолифф способен на подобное. Это кто-то другой.
Есть еще Адам. Адам всегда собранный и четкий. Ну а ему зачем бы понадобилось такое развитие событий? Он ведь не знает, что завещание изменено в пользу Джолиффа. Если бы Адам знал, его действия не имели бы смысла. Но он не знает!
Что я почувствовала в отношении Адама, когда увидела его впервые? Меня что-то в нем сразу же отпугнуло. Я невзлюбила его.
Холодный человек, подумала я о нем. Потом многое в отношении к нему изменилось. Он хотел жениться на мне. Он не говорил это прямо, но я прекрасно это чувствовала.
И если бы не было такой любви к Джолиффу, которая освобождает его от всех подозрений, могли бы они лечь на Адама?
Могли. Теперь я подозреваю его. Он был в доме, когда умер Сильвестер. Джолиффа не было. Но сейчас Адам не живет в этом доме. Не живет, но бывает очень часто.
Конечно, Адам мог сообразить, что я не позволю никому быть опекуном Джейсона, кроме его родного отца. Но при этом он верил в последнюю волю Сильвестера, назначившего опекуном его, а это давало ему контроль над всеми делами до совершеннолетия Джейсона.
А Джолифф? Я сделала завещание. Если я умру, Джолифф станет во главе бизнеса.
В каком бы направлении я ни размышляла — все равно все приводило назад к Джолиффу.
Каждый день добавлял мне порцию тревоги. Мне очень хотелось бы поделиться своими тревогами с кем-нибудь. Но с кем?
Лотти не годилась. Я любила эту девочку, но понять нам с ней друг друга было очень трудно. Мне хотелось иметь подругу. Но, например, Элспет Грантхэм, по многим параметрам подходящая, не годилась на эту роль из-за отношения к Джолиффу и ее недовольства тем, что я не вышла замуж за Тоби.
Кстати, Тоби больше всех подходил на роль человека, с кем я могла бы говорить о своих сомнениях и терзаниях.
Как-то, когда мы уже закончили дела, он сказал мне:
— Вам явно лучше после визита доктора.
— Да. — Я колебалась, продолжить ли разговор, перейдя за эту черту.
Он посмотрел на меня искренним взглядом, и я почувствовала, как волна добрых чувств к этому спокойному, умеющему владеть собой человеку, который очень тревожится за меня, поднялась в моем сердце.
— Иногда человеку очень трудно приспособиться к новому окружению.
— Тоби, не забывайте, что я живу здесь уже не первый год. Я думаю, что вполне приспособилась к этой жизни.
— Тогда…
Моя оборона слабела. Мне надо было излить душу а я мало кому доверяла так, как Тоби.
