Сара проснулась через полчаса и нисколько не удивилась, Не увидев рядом мужа. Она подумала с грустной улыбкой, что в последнее время привыкла засыпать в его объятиях, а просыпаться в одиночестве. Напевая про себя веселую мелодию, она позвонила Марии.
Приняв ванну, Сара вышла во внутренний дворик. На ней было ее любимое, сшитое одной из мексиканок желтовато-зеленое муслиновое платье — ворот украшали красивые кружева, широкие рукава достигали локтей, по подолу шла темно-зеленая шелковая лента. На землю опускались сумерки. Это было самое любимое время Сары. Она подошла к фонтану и принялась рассеянно наблюдать за золотыми рыбками, плавающими в прохладной зеленовато-голубой воде. В крытых переходах уже зажглись многочисленные фонари. Их золотисто-желтый свет заливал дворик. Прохладный вечерний воздух благоухал жасмином и розами. Сара мечтательно вдыхала тяжелый терпкий аромат цветов и думала, что, куда бы ни забросила ее судьба, ей нигде не будет лучше, чем здесь, в «Солнечном ранчо». Никогда в жизни она не чувствовала такого мира и покоя в душе. Впервые за последние семь лет, прошедшие после убийства Маргарет, Сару не терзали тревожные мысли о трагическом происшествии. Она до сих пор не знала, кто убил вторую жену Сэма, но, как и Янси, ей теперь было все равно, кто убийца. Она была уверена в одном — это не Янси, и ей этого было вполне достаточно. Сара вспоминала семь долгих мучительных лет сомнений и с удивлением спрашивала себя, как она могла хотя бы на минуту подумать, что Янси мог убить Маргарет!
Сара не хотела лгать сама себе и поэтому не стала кривить душой. Да, она очень встревожилась, когда узнала, что кинжал, которым была убита Маргарет, принадлежит Бартоломью.
Она не хотела, чтобы убийцей оказался дядя мужа, и для нее в данном случае не имело особого значения, было ли оправданным это убийство. Возможно, Янси прав, с печальным вздохом подумала она, и лучше всего перестать думать об убийстве и постараться вовсе о нем забыть. Но даже недавно обретенная уверенность в невиновности супруга не могла прогнать ощущение некоей неловкости и тревоги. Саре казалось, что никто из них не будет чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока не арестуют убийцу Маргарет!
Проснулась Сара в прекрасном расположении духа, но сейчас настроение портилось с каждой минутой. Она задумчиво смотрела на золотых рыбок и грустно вздыхала. И чего она так обрадовалась? В отношениях между ней и Янси, как и раньше, царила полная неопределенность, Верно, всего час назад они страстно любили друг друга. Они были мужем и женой, но до сих пор так и не сказали друг другу ни слова о любви. Саре так хотелось, чтобы Янси сказал ей о своих чувствах. Она не сомневалась, что небезразлична ему. Она не была слепой и глухой и прекрасно все понимала.
Пусть он и не любил ее, но она умела будить в нем глубоко спрятанные чувства. Сара наморщила свой прямой носик и грустно покачала головой. Вся беда в том, что глубокие чувства еще не означают любви. Немало мужчин прекрасно относятся к своим собакам и лошадям, но это еще не значит, что они их любят!
Сара вновь печально вздохнула. Конечно, всеми этими сложностями и тревогами она обязана Сэму и его завещанию.
Если бы он не оставил ей «Дом голубки» на таких странных и запутанных условиях, все было бы сейчас по-другому. Сара покачала головой и сказала себе, что до тех пор, пока не будет окончательно решен вопрос с «Домом голубки», даже если Янси поклянется в вечной любви, ей ни за что не избавиться от мучительных сомнений. Она будет постоянно терзать себя вопросом, женился ли он на ней по любви или только для того, чтобы вернуть землю своих предков.
Раздосадованная неожиданным поворотом своих мыслей, Сара отвернулась от фонтана и тут же увидела мужа, который стоял, беспечно прислонившись к арке, и не сводил с нее пристального взгляда.
Янси стоял, сложив руки на груди, и одним плечом опирался на каменную арку. В сгущающихся сумерках голубая рубашка казалась темно-синей, и этот цвет очень шел к его смуглой коже и черным волосам. Где же справедливость, с огромной нежностью подумала Сара, разве можно одному человеку быть таким красивым и обаятельным?
Глаза Янси, как всегда, были непроницаемы. Он улыбнулся и, оттолкнувшись от арки, неторопливо направился к бассейну, у которого стояла жена.
— Ты чем-то расстроена? Что-то случилось?
— Нет, ничего не случилось. Просто я снова думала о Маргарет и «Доме голубки».
— Не надо больше думать о Маргарет! — недовольно проворчал Янси и, наклонившись, крепко поцеловал ее. — Не смей больше о ней думать! Теперь ты моя жена, и все двадцать четыре часа в сутки должна думать обо мне, своем муже, и больше ни о ком!
Изумрудные глаза Сары заблестели, она нежно обняла его за шею.
— А ты, конечно, все двадцать четыре часа думаешь только о своей жене? — с легкой иронией осведомилась она.
Кантрелл рассмеялся, легко поднял ее в воздух и закружил. Юбки Сары и ее длинные волосы развевались, как от сильного ветра. Его ровные белые зубы блеснули в широкой улыбке, и он, вдруг став серьезным, сказал:
— Si! Знаешь, в последнее время я неожиданно обнаружил одну странную вещь. Чем бы я ни занимался, твой ослепительно красивый образ все время стоит у меня перед глазами и заставляет забывать обо всем на свете.
Так мог ответить только настоящий джентльмен, и Сара отблагодарила его поцелуем. В последнее время и она обнаружила за собой странную закономерность — потрясающую смелость и раскованность, усиливающиеся с каждым днем. Когда язык Янси, как обычно, нагло проник в ее рот и встретился с ее языком, у нее закружилась голова.
Супруги не замечали ничего вокруг. Они не увидели Эстебана, который вышел во двор, подошел к ним и смущенно остановился, не зная, что делать. Осторожный кашель старшего ковбоя ранчо заставил влюбленных спуститься с небес на землю. Сара оторвалась от губ Янси, увидела рядом с собой мужа Марии, переминающегося с ноги на ногу и неловко мнущего в руках широкополую шляпу, и густо покраснела.
С совершенно невозмутимым видом, как будто он всю жизнь целовался на глазах своего старшего ковбоя, Янси Кантрелл медленно опустил Сару на землю. Сара почувствовала, как сильно он возбудился во время их пылкого поцелуя. Едва ноги жены коснулись земли, он быстро поцеловал ее в губы и посмотрел на Эстебана.
— Значит, Мария нашла тебя, — кивнул Янси. — Я решил послать кого-нибудь в «Дом голубки». Мы с Сарой до осени будем жить там. Распорядись, чтобы к нашему приезду дом был готов нас принять — в нем должно быть достаточно и припасов, и слуг. Мы будем в «Голубке» во вторник после обеда. — Янси улыбнулся жене и вновь повернулся к Эстебану. — Скучать нам там не придется, mi amigo. Моя супруга решила, что мы начнем выращивать упитанных коров для умирающих от голода гринго с востока. Она очень хочет, чтобы я поскорее начал отлавливать лонгхорнов и скрестил их с чистокровными дарэмскими быками, которых мне еще предстоит купить. Нужно строить загоны для отловленных мустангов и лонгхорнов.
