Йен посмотрел на Лейтис.
– А ты, любовь моя? Что скажешь ты? Лейтис смотрела куда-то далеко, за горизонт.
– Я думаю, – сказала она, наконец, лучезарно улыбнувшись, – что мой дом там, где ты.
Через час Лейтис и Йен сочетались браком по закону скоттов. Слова обряда были простыми, и каждый произносил их, обращаясь к другому.
– Я беру тебя в мужья, чтобы жить с тобой столько, сколько даст Господь, – сказала Лейтис. – Обещаю это в присутствии своего клана.
– Я беру тебя в жены, чтобы жить с тобой столько, сколько даст Господь, – вторил ей Йен.
Он повернул голову и огляделся. Почти все их свидетели, все односельчане Лейтис, одобрительно улыбались. И это было актом благословения.
– В присутствии своего клана я обещаю это, – закончил Йен.
Он крепко обнял Лейтис, но через мгновение отстранился и вытащил из-под своего жилета плед.
– Ты захватил его с собой! – воскликнула Лейтис. Она сжала плед в руках, шерсть еще хранила тепло его тела.
– Боюсь, что я не слишком бережно с ним обошелся, – признался Йен. – Но я хотел, чтобы он остался тебе на память.
Лейтис потянулась к Йену и обвила его шею руками. Она слышала, как гулко бьется его сердце, и ощутила пьянящий восторг. Еще месяц назад у нее не было будущего. Теперь же Лейтис стояла рядом с любимым, и ее клан был с ней. Мир стал прекраснее, и в этом мире они сами были хозяевами своей судьбы.
День угасал, последние лучи заката окрасили небо в пурпурный цвет, сменившийся темно-синим.
Звук волынки сначала был едва слышен, потом зазвучал громче, пока не заполнил собой все пространство. И эта музыка не таила в себе вызова – она призывала к вечности и покою, к домашнему очагу, к счастью.
Лейтис вздохнула и снова прижалась щекой к груди Йена, чувствуя, что слезы ее душат.
Она знала, что слышит волынку Хемиша не в последний раз, но никогда больше изрезанная долинами и горными хребтами земля Шотландии не откликнется эхом на ее звуки.
Хемиш играл на волынке прощальную песнь, а сумерки и легкий туман придавали ей оттенок нежности, будто в этот гимн родной стране вплетались сладостные нотки благословения. И мир вокруг них хранил безмолвие. Ни один человек на палубе не нарушал его, но многие утирали слезы.
Руки Йена обнимали Лейтис, а она припоминала слова прощальной песни Макреев. Они на удивление подходили к моменту их расставания с родиной.
Остров нашей гордости, славы и любви, Пусть не меркнет память. Прошлое, живи! В добрые, худые ль, в злые времена Вечно с нами Гилмур, родимая страна.
Уильям Огастас, герцог Камберленд, действительно прославился как Мясник Камберленд из-за жестокости, проявленной после битвы при Куллодене. Приказ Камберленда вешать любого солдата, позволившего себе помочь шотландцам, – достоверный исторический факт.
Замок Гилмур и остров, на котором он расположен, находятся в местности, где исстари правил клан Макреев.
Форт Уильям весьма напоминает те крепости, что в свое время англичане понастроили повсюду в Шотландии. Форт Джордж действительно строился с 1748 по 1769 год и был одним из величайших сооружений такого рода в горах Шотландии. По иронии судьбы ни одно из его огромных орудий ни разу не выстрелило.
Эмиграция в Новую Шотландию началась около 1750 года, когда туда прибыл корабль «Гектор» с эмигрантами.
Гэльский – язык кельтов, до сих пор сохранившийся в Уэльсе, Ирландии и в некоторых районах Шотландии. – Здесь и далее примеч. пер.
Тартан – клетчатая шерстяная или шелковая ткань со специфическим рисунком, шотландка.
Баньши – мифическое существо в кельтском фольклоре, женщина с громовым голосом, обычно предвещающая смерть.
