– Если ты будешь неуважительно разговаривать со старшей сестрой, то придется отшлепать тебя так, что ты месяц сидеть не сможешь, – угрожающе выдавил Доминик. И если Лиза не слишком хорошо знала его характер, то Сара отлично поняла, что он разгневан не на шутку.
– Не надо, Доминик! – попыталась предупредить она. – Успокойся, – она снова обратилась к сестре:
– Лиза, должно быть, тебе лучше пойти в свою комнату. Я пришлю к тебе Мэри, она принесет свежий чай.
– Не надо разговаривать со мной покровительственным тоном, Сара Маркхэм! Я знаю много больше! Я сама видела, как ты целовалась с ним в конюшне за день до того, как он сбежал.
Сара вздрогнула, она внезапно вспомнила все. Конечно, Доминик поцеловал ее в конюшне на следующее утро, после той ночи в саду. Это был сильный, жестокий поцелуй… И Лиза, оказывается, видела. Внезапная догадка мелькнула в голове. Сара вновь обратилась к Лизе.
– Лиза, кому ты сказала о поцелуе? – Сара спросила так тихо и убийственно холодно, что Лиза сразу же стала похожей на виноватую девчонку и отвела глаза.
– Мистеру Персивалю, – сказала она беззлобно. – Я возвращалась из конюшни, а он в это время выходил из дома. Кажется, что-то забыл в то утро и вернулся в дом. Он заметил, что я расстроена, спросил, что случилось. Я и рассказала. Он страшно рассердился, сказал, что прикажет выпороть грязную тв… э, каторжника. Я ответила, что папа не позволит самоуправствовать. Но он заявил, что не собирается ничего объяснять папе. И приказал мне тоже ничего не рассказывать, иначе он расскажет, что я делала кое-что непозволительное. Вас это не касается.
Внезапно молодая девушка посмотрела на старшую сестру вызывающе.
– Не надо смотреть на меня так. Кому от этого было плохо? Доминик успел сбежать, Персиваль же не избил его. Если бы он не исчез, а мистер Персиваль и, правда, начал расправляться с ним, то я бы все рассказала папе. Правда, Сара, поверь мне!
Лиза внезапно стала очень юной, очень искренней. Сара вздохнула, укоризненно покачала головой и почувствовала, что не может злиться. Неважно, какие последствия имели действия Лизы, девочка не хотела никому зла, она просто приревновала.
– Я знаю, что ты рассказала бы все, милая, – мягко успокоила Сара.
Лиза улыбнулась в ответ, немного неуверенно, потом вдруг заплакала и выбежала из комнаты, догадавшись обо всем.
– Она, правда, не хотела никому зла, – сказала Сара, приближаясь к кровати. Он все так же опирался на подушки, выглядел ошеломленным и подавленным.
– Она еще очень молода, – тихо пробормотала Сара.
– Испорченное отродье, – проворчал Доминик с отрешенным видом, – наверное, ты это хотела сказать? – Он помолчал, якобы заинтересовавшись узором на одеяле, потом поднял глаза на Сару. – Твой отец прошлой ночью заходил сюда. Он был на удивление спокоен, отнесся ко мне по-доброму, если учесть подобные обстоятельства. Сначала я был немного настороже, полагая, ITO он выхватит пистолет и пристрелит меня в сердцах, как последнего мерзавца. Но он сдержанно поблагодарил меня за то, что я нашел тебя в буше и привез домой, когда ты была ранена. Он даже извинился за случившееся, потом объяснил, что если бы знал всю историю от начала, то не поступил бы со мной столь жестоко. Я до сих пор не перестаю удивляться, теперь же кое-что начинаю понимать. Он ничего не знает о нас, верно?
– Нет, – Сара отрицательно качнула головой, – я прямо спросила, приказывал ли он высечь тебя, он все отрицает. Кем бы мой отец ни был, он не лжец.
– Значит, ваш чертов надсмотрщик все делал по собственной инициативе… Теперь я понимаю, почему ни разу тогда не видел твоего отца. Но Персиваль утверждал, что выполняет приказ мистера Маркхэма.
– Я тоже пришла к подобному заключению.
Доминик молчал, он отвел глаза, делая вид, что с интересом рассматривает покрывало.
– Я должен извиниться перед тобой, – сказал он внезапно и взглянул на нее ярко-синими глазами.
– Я согласна выслушать, – Сара постаралась говорить серьезно и замерла в ожидании.
Он нахмурился, потом усмехнулся, вздохнул и наконец заговорил:
– Хорошо, сварливая дама, прошу прощения. Я должен был поверить тебе, когда ты уверяла меня, что не жаловалась отцу. Ну а раз уж разговор повернул в такое русло, то заодно извиняюсь и за вчерашнее недостойное поведение тоже. Если сказать честно, то я чертовски рад видеть тебя, а еще рад, что выбрался из того мерзкого гадюшника.
Сара нахмурилась, делая вид, что размышляет, как поступить. Потом улыбнулась и подошла к постели вплотную.
– Не надо бы, наверное, но я все-таки прощу тебя. Если ты простишь меня, вот что.
Доминик, недоумевая, посмотрел на нее. Теперь она стояла совсем близко с кроватью, юбки цеплялись за матрац, Сара нервно сцепила руки перед собой, она чувствовала себя неуверенно, а момент был таким подходящим! А если он передумал и больше не хочет жениться на ней? Что если он просто шел на поводу у обстоятельств, когда делал ей предложение? Что, если получив отказ, он успокоился, забыл про угрызения совести, про гордость? И потому, в конце концов, он должен хотеть жениться на ней? Она такая невзрачная…
– За то, что я отказалась выйти за тебя замуж, – сказала Сара, слова произносились с таким трудом, губы пересохли от волнения и смущения. Рассудок требовал остановиться, оставить все как есть. Но сказав так много, Сара решила броситься в омут, не обращая внимания на приличия.
– Доминик, скажи, твое, э-э, предложение еще в силе?
– Какое предложение?
Он внезапно заулыбался. На правой щеке вновь появилась уже знакомая ей столь милая ямочка. Доминик стал таким красивым, что Сара оцепенела, сжав кулаки. Она не верила, что этот очаровательный мужчина может по-настоящему любить ее и хочет на ней жениться. Он преувеличивал ее достоинства, а, может быть, на какое-то время сошел с ума…
– Ладно, забудем, – торопливо пробормотала Сара, теряя терпение, ей было ужасно стыдно. Опять оказалась в дураках, не желая слушать его добрые успокаивающие слова.
Внезапно Доминик дико взвизгнул, протянул руку и схватил подол ее платья. Он остановил Сару, потянул к себе. Она тоже взвизгнула и оказалась в непристойной позе на кровати. Доминик крепко обнимал ее. Падая, Сара отчетливо услышала треск рвущейся ткани. Доминик крепко держал ее, а она смеялась и отбивалась, потом посмотрела на платье и обнаружила, что через огромную прореху выглядывает простая нижняя юбка.
– Мое платье! Посмотри, что ты наделал!
Доминик наклонился, лаская ее глазами. Она чувствовала под спиной его крепкие сильные бедра, было невыразимо приятно лежать у него на коленях! Белая льняная рубашка подчеркивала загар, кожа казалась еще темнее, а глаза – синее. Доминик выглядел безумно привлекательным в домашней одежде.
