Джордан посмотрел прямо в глаза Грегору и, не приняв его вызов, чеканя слова, ответил:
— Совершенно верно.
Он вскочил и ушел от костра. Они оба ему опротивели: и эти бесконечные подначки Грегора, и укор в глазах Нико — вся эта поездка ему опротивела! Скорее бы все это подошло к концу!
Но если ему так тяжело и хочется, чтобы все поскорее закончилось, то каково же Марианне? Ведь она считает, что находится одна в этой пустынной местности. Одиночество. Оно даже хуже, чем голод и страх.
Голод.
Глухо чертыхнувшись, он повернулся, снова подошел к костру, взял одного зайца и направился к деревьям, возле которых были привязаны их лошади.
— Нико говорит, что она разбила лагерь у реки, примерно в четырех милях отсюда, — крикнул Грегор ему вслед.
* * *
Джордан остановил лошадь в лесу на почтительном расстоянии от костра Марианны. Какого дьявола его сюда понесло, с досадой подумал он, соскальзывая с седла и привязывая лошадь к дереву. Схватив зайца, который был приторочен к седлу, он пошел через лес. Он понятия не имел, как сможет подкинуть ей это проклятое животное, не выдав при этом своего присутствия. Дохлые зайцы не падают с неба прямо в котелок. Ему следовало бы…
Она исчезла.
Джордан остановился у края леса в нескольких ярдах от ярко пылающего костра. Матрас из овечьей шкуры был раскинут перед жарким огнем, но самой Марианны нигде не было видно.
Тревога больно сжала ему сердце. Куда она могла подеваться?
И тут он увидел ее.
Она стояла босиком на отмели реки, сжав в правой руке острогу, вытесанную из кривой ветки дерева. Она подобрала юбку, заправив ее за пояс, и смутно напомнила ему Диану с того отвратительного гобелена в охотничьем домике. Воинственная охотница подняла копье, вглядываясь в посеребренную луной воду.
На поверхности что-то блеснуло.
Удар острогой!
Промах.
Она терпеливо ждала: долгие минуты.
Справа колыхнулась серебряная гладь воды — и она опустила острогу с такой быстротой, которая не уступала стремительному движению рыбы.
И снова промахнулась.
И снова приготовилась ждать.
И только в третий раз она одержала победу!
Джордан услышал ее торжествующий крик: она высоко подняла бьющуюся на остроге рыбу и вышла с ней на берег.
Когда Марианна подошла к костру, он отступил подальше в тень деревьев. В дрожащем свете пламени она уже не напоминала торжествующую воительницу она была даже более худой и хрупкой, чем при их первой встрече в Таленке. Лицо ее посерело, она тряслась от холода, босые ноги стали совершенно синими от долгого стояния в ледяной реке. Господи, сколько же времени она провела в воде до того, как он ее увидел?
Джордан порывисто шагнул вперед. Ему хотелось окружить ее теплом и заботой, прогнать холод и голод, защитить от всех невзгод…
Он остановился, увидев, что она начала сама о себе заботиться. Она завернулась в одеяло, уселась на матрас и принялась мерно раскачиваться вперед и назад.
Так продолжалось довольно долго, пока она не согрелась достаточно хорошо, чтобы повернуться и взять рыбину. Добыча оказалась немаленькой: ее должно было хватить на сегодня и, может быть, даже на завтра.
Джордан направился к своей лошади. Он ей не нужен. Она приспособилась к ситуации и может позаботиться о себе сама. Она по-своему такая же сильная, как и его мать.
Он сел на лошадь и направился обратно в свой лагерь. Эта длинная и тяжелая поездка оказалась напрасной. Ему следовало бы испытывать досаду и раздражение. А не эту нелепую гордость за нее.
* * *
Джордан…
Среди ночи Марианна вдруг открыла глаза. Почему-то ее переполняло странное чувство умиротворенности и спокойствия. Зачем ей тревожиться? Все будет в порядке. Он простит ей то, что она обязана была сделать. Их размолвка будет недолгой. Ведь он любит ее…
Резкий порыв ветра покрыл рябью водную гладь реки и заставил пламя костра взметнуться выше. Марианна вздрогнула и окончательно проснулась. Поплотнее закутавшись в одеяло, она ощутила порыв отчаяния, еще более резкий, чем ледяной ветер.
Сон. Это всего лишь сон.
Джордан никогда не простит ее, а она и не станет просить прощения. Их пути разошлись и никогда больше не пересекутся. Ей надо привыкнуть к реальности и смириться с этими мучительными мгновениями слабости.
Но как научиться бороться со снами?
* * *
— Рыба уже съедена, — сказал Джордану Нико. — И ей пришлось оставить берег и углубиться в лес.
Он с надеждой взглянул на Джордана.
Джордан ничего не ответил.
— Я тут подумал, — промямлил Нико. — Микель вчера снял несколько жирненьких фазанов. Я мог бы заехать вперед и оставить одного у нее на пути, а она потом его найдет.
Джордан покачал головой.
Нико нахмурился:
— Ничего плохого не случится. Она по-прежнему не будет знать, что мы едем за ней.
— Случится.
Нико пробормотал что-то вполголоса, резко повернул лошадь и пустил ее вскачь вдоль тропы.
— И что же плохого случилось бы? — Грегор внимательно вгляделся в лицо Джордана.
— Может, я просто хочу, чтобы она помучилась, Грегор покачал головой:
— Нет, не в этом дело. Ты готов был помочь ей три дня тому назад.
Джордан минуту помолчал, а потом сказал:
— Она должна сделать все сама.
— Почему?
— Господи, мы и так собираемся отнять у нее плоды ее победы! — не выдержал Джордан. — Будь я проклят, если украду у нее и саму победу! Даже одна женщина из тысячи не смогла бы проделать этот путь без посторонней помощи. Так пусть она по праву гордится тем, что действительно сделала все сама.
Грегор понимающе кивнул:
— Интересно. Ты больше на нее не сердишься?
— Нет, сержусь! Я готов ее придушить. Но это не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорим.
— Интересно, — снова задумчиво проговорил Грегор.
* * *
— Она поймала в силок зайца! — Нико говорил с такой гордостью, словно Марианна как по волшебству извлекла этого зайца из рукава на его глазах. — Она потратила на это целый день, но она своего добилась!
— Прекрасно! — радостно улыбнулся Грегор. По отряду пронесся одобрительный ропот, а несколько воинов даже облегченно улыбнулись. Повернувшись к Джордану, Грегор заметил:
— Надеюсь, когда наступит решительный момент, ты сумеешь сам справиться со своей голубкой. Я не уверен, что Нико и остальные захотят тебе помогать.
Джордан понимал, что он имеет в виду. В течение этих последних недель отряд с возрастающим интересом наблюдал за тем, как Марианна борется с трудностями, и постепенно эта борьба всех захватила. И каждую ее новую победу они воспринимали как свою собственную, восхищаясь мужеством и отвагой этой необыкновенной девушки.
