— Добрый день, Хэсси, рада видеть тебя снова. И мистера Портермэна также, — добавила она, кивая Эймосу, вошедшему со Сьюзэн и теперь неловко стоявшему у двери.
В нежных карих глазах Тамсен не было и тени осуждения. Правда, кашель ее мужа усилился после того, как Лем заключил договор с фабрикой Портермэна. Но Тамсен никогда никого не винила. Если не Портермэн, это была бы какая-то другая фабрика, и, возможно, сами обувные мастерские вызывали чахотку из-за воздуха, пропитанного смрадом.
Эймос не узнал миссис Пич — в городе было полно Пичей, — он также не связал ее с первой любовью Эспер, о которой знал очень мало. Он поклонился Тамсен и Деревянной Ноге, который ему был известен как один из самых непримиримых родственников Эспер, сел на край стула, предложенного Сьюзэн, и стал ждать, пока его жена закончит свой визит.
Казалось, Эспер не спешила это делать. Неожиданная вспышка ее гнева прошла так же быстро, как и возникла. Эспер села рядом с Доллибером на диван и приняла стакан вина из рук матери. Вскоре комната наполнилась гортанной марблхедской речью, даже Эспер заговорила так, как Эймос давно от нее не слышал.
Эспер, встретив дружелюбие Тамсен и всего лишь насмешку Деревянной Ноги, почувствовала огромное облегчение и пожелала улучшить отношения. Она спросила дядю о его саде — надежный способ смягчить всегда воинственный настрой Ноя Доллибера. Деревянная Нога выращивал дельфиниум и чайные розы — «самые крупные в Марблхеде». Ему пришлось бросить рыбную ловлю из-за ревматизма, но он не продал свою старую плоскодонку. Деревянная Нога стащил ее во двор и, наполнив землей, посадил в ней лекарственные травы: майоран, розмарин, горчицу, полынь и мяту болотную. Соль и рыбные отходы, въевшиеся в корпус лодки, казалось, усиливали их рост.
— У тебя есть пижма, Деревянная Нога? — спросила Сьюзэн. — Моя в этом году очень чахлая, а я бы хотела дать немного Хэсси.
Тамсен серьезно кивнула. Было хорошо известно, что чай из пижмы облегчает роды.
— Да, — ответил Деревянная Нога, — есть немного. Так вот куда ветер дует! — он оглядел племянницу более ласково, отпил свой ром и сжал крепкими челюстями черенок трубки.
— Пошли, Хэсс, — проворчал Эймос. — Мы пропустим гонки.
Эспер поспешно повернулась к нему, шепча извинения. Она совершенно забыла про гонки, успокоенная мирной болтовней, конечно, казавшейся пустяковой и докучливой Эймосу.
— Я думаю, вы тоже хотите посмотреть, — вежливо обратился Эймос к Деревянной Ноге, — вы же были моряком, к тому же сегодня прекрасный день.
Деревянная Нога фыркнул:
— Мне абсолютно все равно, какая из тех модных лодок первая придет в Марблхед Рок, и день, на мой взгляд, совершенно не прекрасный.
— Но на небе ни облачка, — возразил Эймос.
Старый моряк посмотрел на него с веселым презрением:
— Погода меняется, еще до утра начнется шторм.
— Да, — сказала Сьюзэн неожиданно, — и надвигается нечто худшее, чем шторм. Вы слышали Визжащую Женщину прошлой ночью? — она смотрела на своего брата и Тамсен и задала этот вопрос так же небрежно, как другой говорил бы о любом неприятном явлении природы. — Вы слышали, как она звала прошлой ночью?
Деревянная Нога и Тамсен Пич пристально и хмуро посмотрели друг на друга.
— Ты точно слышала, Сьюзэн? — спросил Деревянная Нога. — Не время ей кричать. Но может быть, это мальчишки подражали ее воплям? Я и сам занимался этим шестьдесят лет назад.
Сьюзэн покачала головой:
— Это были не мальчишки. Я слышала именно ее вопли: «Пощадите! Пощадите! О Боже, спаси меня!» Теперь жди беды.
Эспер хотела рассмеяться. Выражение замешательства и раздражения на лице Эймоса было забавным само по себе, вера ее матери в визжащий призрак была смешной, но Эспер не могла смеяться.
— Ради Бога, что такое «Визжащая Женщина»? — озабоченно спросил Эймос. Все трое марблхедцев повернулись и угрюмо посмотрели на него. Они совсем забыли о присутствии Портермэна.
— «Иностранцы» ее не слышат, — сказал Деревянная Нога сварливым голосом и снова щелкнул челюстями по черенку трубки.
— Это старая легенда, — объяснила Эспер поспешно. — Две сотни лет назад одна английская дама была захвачена пиратами и привезена сюда, в Марблхед Пираты убили ее недалеко отсюда — в Оуким-Бэй. Некоторые, — она взглянула на безмятежное лицо своей матери, — некоторые думают, что могут слышать, как она взывает о милосердии.
— Она визжит, — сказала Сьюзэн, спокойно наполняя кружку Деревянной Ноги из кувшина, — иногда в ночь очередной годовщины убийства, а иногда, когда в Марблхед приходит зло.
— Это правда, — согласилась Тамсен, — я слышала ее в семьдесят третьем году — за два дня до того, как в городе началась оспа, и слышала не я одна.
Эймос резко встал, не глядя на миссис Пич и обращаясь к своей теще:
— Я удивлен, что слышу это от такой разумной женщины, как вы!
Для него было болезненным пересматривать давнее уважительное отношение к миссис Ханивуд. Как она может говорить такое?! Ведь чепуха некоторым образом воздействует и на Эспер. Эймос всегда сглаживал тревогу, вызываемую причудами и фантазиями ее отца, считая, что Эспер пошла в свою здравомыслящую практичную мать. Но Сьюзэн еще больше встревожила его, терпеливо улыбнувшись и сказав:
— Вы говорите, как Роджер. Он сердился на меня за то, что я говорила, что слышу ее, но он и сам слышал ее, несмотря на свою глухоту. Я видела это по тому, как он вздрогнул, и по его лицу тоже. Но он не пожелал в этом признаться.
— Еще бы! — рявкнул Эймос, выведенный из себя. — Он разумный, образованный человек.
Сьюзэн сидела совершенно неподвижно, сжав свои полные веснушчатые руки на обширных коленях.
— Роджер всегда был странным, — сказала она печальным, почти ласковым голосом. — Он придает такое большое значение прошлому, но когда прошлое действительно приходит к нему, он пугается и не желает ничего видеть и слышать.
Может быть, это правда, подумала Эспер. Слова ее матери странно потрясли ее. Прошлое возвращается не только злом, таким, как Визжащая Женщина, но и хорошим, как письмо леди Арбеллы; прошлое всегда с нами, плывет мимо нас, как по туманной реке. Эспер показалось на минуту, что она близка своим родителям, понимает их точки зрения, не противоположные, как она всегда считала, а дополняющие друг друга. Она поспешила наверх повидать отца, но нашла его крепко спящим. Его очки соскользнули с носа, перо в чернилах упало на стеганое одеяло, а на коленях лежал открытым второй том «Мемуаров». Эспер поцеловала отца в макушку, где сквозь редкие седые волосы просвечивала розовая кожа. Она подобрала очки и поправила подушки под его головой. Роджер зашевелился и слегка улыбнулся, но его глухота не позволила ему услышать движения дочери. Затем Эспер положила перо на дубовый комод у кровати и подняла с коленей отца тяжелый том. Она взглянула на наполовину исписанную страницу. Сначала шли несколько строчек в скобках:
