Женщина порывисто поднялась со стула. Нет, она не должна думать об этом. Не должна. Она не даст ему умереть, потому что, даже больной, Чарльз всегда был для нее защитой и опорой, той силой, что не давала страшной правде вырваться из глубин ее сознания.
— Укол пока не подействовал, но ему стало легче, — шепотом сообщил Маккэн вошедшей в спальню хозяйке.
Стоя у постели, Агнес печально взирала на бледное, осунувшееся лицо мужа. Губы его шевельнулись.
— Что, дорогой? — тихо спросила она.
— Реджи, — чуть слышно произнес Чарльз.
— Он уже едет, милый, — успокоила его Агнес. — Скоро ты его увидишь.
— Спасибо, моя радость, — Он улыбнулся, медленно закрывая глаза. — Теперь я могу уснуть.
* * *
В кухне Мэри Тайлер делилась впечатлениями с кухаркой и Роуз Пратт.
— Боже, я чуть не умерла, когда открыла дверь. Хотя нет, сперва я мало что разглядела: шляпа надвинута на глаза, воротник поднят. Но вот когда он снял верхнюю одежду и посмотрел на меня, я подумала: вот ужас! Бедняга. Правда, с глазами у него все в порядке, да и когда он заговорил, лицо уже не так пугало. Впрочем, мне приходилось видеть кое-что и похуже.
— Мэри Тайлер, здесь удивляться особенно нечему, — произнесла кухарка, грозно взглянув на молодую девушку. — Видела бы ты его раньше. Такого красавца еще надо было поискать. Как Бог мог допустить подобное? Но, откровенно говоря, я ожидала худшего. Помните, Маккэн говорил, что лицо мистера Реджинальда кроили и перекраивали заново? А еще он говорит, и я полностью согласна с ним, что голос мистера Реджинальда все такой же, и осанка как у настоящего военного, хотя он и потерял ступню.
— Да, ходит он хорошо, — вставила Роуз Пратт. — Только чуть-чуть прихрамывает. Даже не скажешь, что у него протез. Мне кажется, хозяйка права: нам надо сдерживать себя и помнить о том, что он все равно остался мистером Реджинальдом, и не отводить глаза в сторону.
— Сколько он уже наверху?
— Вчера я впустила его в половине восьмого, — произнесла Мэри. — Мистер Маккэн сказал, что мистер Реджинальд просидел у постели мистера Чарльза большую часть ночи, а его самого отправил отдыхать. И хозяйка тоже там. Видели бы вы ее лицо — белое-белое, ни кровинки. Мне кажется, ночью она не сомкнула глаз. И оба они не завтракали: только выпили кофе с гренками. Конечно, откуда же силы возьмутся?
— А что будет, когда хозяина не станет? Как вы думаете, хозяйка останется здесь?
— Сомневаюсь, — сказала Роуз. — Как говорит мой Питер, одна она оставаться здесь не захочет. Ее всегда тянуло в Ньюкасл к магазинам. И это можно понять: она там выросла, и магазины были ее делом.
— Господи! Если дом продадут, для нас настанут тяжелые дни. Вся моя жизнь прошла здесь. — Кухарка оглядела просторную чистенькую кухню.
— Ну, работа и в другом месте найдется, — заметила Мэри Тайлер.
— Ты сама не знаешь, что говоришь, — сердито оборвала ее кухарка. — Такие дома, как этот, надо поискать, их можно пересчитать по пальцам. Здесь платят приличное жалованье, хорошо кормят и по-человечески относятся. И так было всегда, и при новой хозяйке, и раньше, когда еще были живы полковник и его жена. Она была леди от рождения. Не хочу ничего сказать против молодой хозяйки, но жена полковника была настоящей леди, вы понимаете, что я имею в виду? Ну а теперь за дело. Узнайте, что там творится наверху.
А наверху ничего нового не происходило. Агнес и Реджинальд с предыдущего вечера не отходили от постели Чарльза. Оба они понимали, что развязка близка. За ночь у Чарльза было два тяжелейших приступа, и каждый раз им казалось, что он умрет. Теперь он лежал спокойно, прерывисто дыша, силясь что-то сказать. Агнес взяла его за руку, но он смотрел на брата.
— Ты… вернулся… домой. Все будет… хорошо. Все наладится.
— Не надо говорить, старина, не утомляй себя.
— Мне надо сказать… это последний шанс. — Он слабо улыбнулся.
Агнес изо всех сил старалась крепиться. Она наклонилась к мужу и уловила едва слышный шепот:
— Моя дорогая, я так счастлив… я был так счастлив с тобой… и ты должна быть счастливой, слышишь? Я люблю вас обоих… мне повезло… так повезло…
* * *
Чарльз умер в одиннадцать часов утра, и дом вновь погрузился в траур.
— Мне надо возвращаться, пока не стемнело. Дороги такие ужасные… Если подморозит, перестанут ходить автобусы. Хорошо, что остановку теперь сделали у самой дороги. Не нужно просить Робби выводить машину. А тебе, моя девочка, пора бы уже определиться. Дальше так продолжаться не может. Ты страшно похудела: просто кожа да кости. Думаю, уже пришло время продать дом и вернуться. И мы заживем, как в старые добрые времена.
«Какие это времена?» — очень хотелось спросить Агнес. Но она промолчала, продолжая слушать мать.
— Но, как говорит Робби, много за это имение тебе получить вряд ли удастся, по крайней мере в наше время. Везде так неспокойно: то там, то здесь возникают стачки. Из-за работы и денег люди готовы перегрызть друг другу горло. А как испортились женщины. Робби считает, что все из-за того, что правительство не выполняет своих обещаний. «Земля для героев» — вот что говорили. А я так думаю: «Надейтесь на себя». И если все будут таким образом поступать, станет куда спокойнее. — Элис положила руку на плечо дочери. — Я так за тебя переживаю. Ты там совсем одна.
— Мама, разве я одна? В доме восемь человек, да еще шестеро дворовых слуг.
— Ну, это все не то. Робби говорит, что столько народу приходится кормить, а они заботятся всего об одном человеке. Но я ему ответила, что деньги-то твои, следовательно, тебе ими и распоряжаться. Между прочим, когда должен вернуться Реджи?
— Скоро, но точно не скажу, не знаю.
— Не понимаю, зачем он себя мучает. Что они собирались делать с ним на этот раз?
— Мне кажется, речь шла о пересадке кожи и наращивании губы. — Агнес изо всех сил старалась сдерживаться.
— Любая пересадка кожи так болезненна. Сколько же ему пришлось вытерпеть! И что это даст? Кожа все равно не станет гладкой. Он не собирается вернуться? После смерти Чарльза… он стал заезжать сюда время от времени, верно? Робби как-то сказал, что Реджинальд, наверное, жалеет, что отказался от имения, потому что теперь все чаще стал появляться там.
— Мама, я вижу, Робби стал для тебя большим авторитетом.
— Не надо язвить. С кем мне еще и поговорить, как не с ним.
— А как же Джесси, Бетти Элис, продавцы и покупатели в магазинах?
— Я смотрю, ты не в духе.
— Нет, мама, просто я немного устала слушать о том, что думает Робби.