сам, сдвинул брови, глядя на девушку с искренним сочувствием. Он знал, каково терять любимых людей, и понимал, что чувствует Элиза. Видит Бог, он очень хотел помочь ей, но знал, что она не послушает.
На ум ему вдруг пришли слова Гийома, заставившие его вспомнить о своей последней цели.
«Элиза и Рени знают леса», – вспомнил он, ощутив тревожное воодушевление, – «Быть может, это и есть тот шанс… тот добрый знак, что ниспослал мне Господь?»
– Элиза, прошу, помоги мне уйти, – без предисловий попросил он.
От подобной просьбы Элиза потеряла дар речи. Она уставилась на него ошеломленным взглядом и воинственно утерла слезы рукавом платья.
– Что?! – еле слышным шепотом переспросила она.
– Помоги мне добраться лесом до ближайшей переправы через Сену. Ты ведь знаешь, как сделать это быстро и незаметно. Пожалуйста.
Элиза заметно задрожала. Через мгновение было понятно, что дрожь ее – не озноб и не злость. Это был нервный, полубезумный смех, исказивший ее лицо злой, демонической улыбкой.
– Помогать тебе?! – рассмеялась она. – Ты всерьез меня об этом просишь?
К ее удивлению, Ансель сохранил лицо непроницаемым.
– Да, – кивнул он. – Прошу.
– Ты и верно сумасшедший, – усмехнулась она. – И что же, если я не соглашусь? Убьешь меня?
– Нет, не убью. – Голос его звучал холодно, хотя глаза мучительно посмотрели в сторону. – Если ты не поможешь, мне придется пойти и сдаться инквизиции.
– Туда тебе и дорога! – прошипела Элиза.
– Но сделав это, я намеренно сдам ей тебя и твою сестру. – Он прикрыл глаза, понимая, что это был единственный способ воздействия, который у него остался. – Ты ведь знаешь, как инквизиция поступает с ведьмами? Неужели ты хочешь этой участи для своей сестренки?
Элиза остолбенела, округлив глаза от ужаса.
– Ты… – она ахнула, – ты не посмеешь…
– Уверена?
Лицо его с силой удерживало непроницаемую маску.
– Будь ты проклят, Ансель де Кутт! – сплюнув на землю в знак презрения, прошипела Элиза.
«Буду. Я уже проклят», – подумал он. Но не сказал этого, а лишь отозвался кивком.
– Вижу, ты сделала выбор. Веди меня. Держись впереди. Если сделаешь глупость или попытаешься пропасть из виду, я вернусь к судье Лорану и исполню то, что сказал. Ты поняла?
Элиза презрительно скривилась.
– Не разговаривай со мной. Ты омерзителен.
После этого она развернулась и, идя так, чтобы Ансель поспевал за ней, повела его к реке.
***
Кантильен Лоран стоял посреди молельной комнаты еретиков и не верил своим глазам. Это богомерзкое помещение с выбеленными стенами и несколькими скамьями, освещенное пламенем десятка белых свечей, пряталось почти под самым его носом, а он и понятия не имел!
«Катарская ересь», – поморщился он, в который раз оглядывая все вокруг.
Застывший на самом пороге, Лоран не сразу сумел заставить себя войти в эту комнату, словно все еще надеялся, что она окажется ночным кошмаром.
По всему особняку тем временем ловили людей, собирали их в одном месте во дворе, руководствуясь словами слуги, которого Лоран, найдя молельную комнату, тут же отправил на помощь страже. Если кто-то пытался сбежать или воспротивиться, к ним было велено без раздумий применять силу. С людьми, потворствовавшими катарской ереси, нельзя было церемониться.
Наконец, Лоран заставил себя войти в это странное помещение и пройти к подставке для книги, которая сейчас стояла пустой.
«Как же я мог не разглядеть этого? Как мог не заметить?» – продолжал корить себя он. – «Дело ведь было в том, что я не хотел замечать. Не хотел этих проблем, как будто от них можно так просто закрыться незнанием!»
Случайно опустив немного рассеянный взгляд вниз, Лоран увидел, что на полу в проходе между скамьями неподвижно лежит юноша, в котором он через мгновение узнал Гийома де'Кантелё. Лоран уже хотел окликнуть его, однако умолк, разглядев лужу крови, в которой лежало тело.
– Мертв, – ошеломленно произнес епископ, осенив тело крестным знамением. Теперь, приблизившись, он увидел зияющую рану на груди юноши. Кровь, вытекшая из нее, еще даже не успела застыть.
«Его убили совсем недавно», – покачал головой Лоран, с трудом веря своим глазам. Его внимание привлекла пропитавшаяся кровью повязка на ноге юноши, и он нахмурился. Об этой ране он знал: доносчики, прибывшие в руанское отделение инквизиции, рассказали о стычке с графом и его учителем. Но кто же убил его?
Вид мертвого юноши, с которым он разговаривал только вчера, заставил Лорана похолодеть, хотя он немало повидал за годы своей службы, и таким зрелищем его было не напугать. Однако он словно чувствовал: здесь что-то не так.
Лоран – наученный горьким опытом того, что бывает, когда игнорируешь свои предчувствия – постарался понять, что же вызвало у него этот неприятный холодок на душе.
«Давайте, граф де’Кантелё, расскажите мне, кто вас убил», – подумал он, склоняясь над телом.
Рану нанесли совсем недавно. Притом, осматривая ее, Лоран понял: убийца сумел подойти вплотную, не вызвав подозрений. В помещении не было никаких следов борьбы. Гийом не отбивался, он, похоже, не ждал опасности от того, кто принес ему смерть. При этом и лежал он не так, будто упал замертво, а так, будто его бережно положили. И ведь кто-то успел закрыть ему глаза! Убийца? А где в этот момент был де Кутт? И куда он делся сейчас?
Присмотревшись еще внимательнее, Лоран заметил, что что-то поблескивает у убитого графа за отворотом рубахи. Потянувшись, он вытянул цепочку, на которой болтался инкрустированный синими камнями серебряный крест. А ведь судя по тому, что видел Лоран, здесь исповедовали катарскую ересь, а катары не носят крестов.
«Носил для вида? Или не принял ереси? А если так, неужели…»
Догадка осенила Кантильена Лорана, заставив его отшатнуться и перекреститься. Выходит, де Кутт убил своего ученика, в последний момент посчитав того предателем?
– Чертов фанатик, – ошеломленно проговорил Лоран.
«Выходит, многие жуткие слухи о катарах правдивы», – подумал он.
Он вспоминал свой разговор с юным графом. Тот сказал, что Ансель де Кутт – ревностный католик, раздражающе праведный. Но при этом он построил для него молельную комнату. Зачем? Из уважения к его ереси? Собирался ли он все же принять ее? Это еще только предстояло выяснить. И все же Лоран отчего-то испытал неподдельное сочувствие к Гийому де’Кантелё.
– Да смилуется Господь над твоей душой, – проговорил судья инквизиции, перекрестившись над мертвым юношей и на миг скорбно прикрыв глаза.
В следующее мгновение мысль о Вивьене и Ренаре заставила его помрачнеть. Есть ли возможность, что в их умы посредством Анселя де Кутта тоже проникла катарская ересь? Если это случилось, грядет настоящая катастрофа.
«А ведь это
