У Гаррика екнуло сердце.
– Что? Когда ты виделся с ней?
– Вчера в полдень, – снова беспечно улыбнулся Лайонел.
Гаррика обуревали самые противоречивые чувства и мысли. Значит, Лайонел тайком от него ездил к Оливии?
– И что она тебе сказала? Как она поживает? Как Анна?
– У них с дочерью все в полном порядке, – с готовностью ответил Лайонел. – Мы гуляли в саду и любовались чудесными цветами, выращенными Оливией.
– Она спрашивала обо мне? – с надеждой в голосе спросил Гаррик. – Передала для меня записку?
– Знаешь, она ни разу о тебе не спросила и ничего не передала. Собственно говоря, я рассказал ей о твоем выздоровлении исключительно по своей инициативе. Ее, судя по всему, это не слишком интересовало. Наверное, после того что произошло, она изменила свое отношение к тебе.
Гаррик почувствовал стеснение в груди и на некоторое время лишился дара речи.
– Послушай, Гаррик, – продолжал тем временем Лайонел, – тебе надо быть поосторожнее. Советую как брат брату. Похоже, уже весь высший свет знает о том, что вы с Оливией жили в замке Кэдмон-Крэг как муж с женой и…
– Но мы провели там всего два дня, – возмущенно перебил его Гаррик, подозревая, что сию сплетню пустил сам Лайонел.
– Теперь это уже никого не интересует, – пожал плечами тот. – Люди говорят и думают не так, как бы тебе хотелось.
– Лучше позаботься о собственных тайнах, – прорычал Гаррик, испытывая сильнейшую неприязнь к самозванцу.
– Говорю тебе как брат брату…
– Ты мне не брат! – рявкнул Гаррик.
– Неужели мы снова вернулись к этому нескончаемому спору?! – с притворным отчаянием схватился за голову Лайонел. – Разве ты не слышал? Отец публично признал меня своим первородным сыном и наследником!
Последние слова, сказанные Лайонелом с легкой усмешкой, подействовали на Гаррика словно удар хлыстом. Впрочем, он не испытывал ни гнева, ни досады. Наоборот, был рад тому, что теперь вся ответственность за продолжение рода и выполнение семейного долга ляжет на плечи Лайонела. А он, Гаррик, получит наконец долгожданную свободу и навсегда уедет из опостылевшей Англии, прихватив с собой Оливию и ее дочь.
– Знаешь, что я тебе скажу? – с нескрываемой угрозой произнес Гаррик. – Ты мне не брат, и я это обязательно докажу!
– Ах, как ты ошибаешься! – покачал головой Лайонел.
– Нет, – прорычал Гаррик, – ошибаешься ты!
* * *
– Гаррик!
Услышав голос отца, он замер.
Граф стремительно спускался, намереваясь помешать ему сесть в открытый экипаж. Под ногами у Гаррика вертелся его верный пес Трив.
Граф остановился рядом с сыном и произнес, ничуть не запыхавшись:
– Я только что видел твоего брата. Он сказал, что ты собираешься ехать в Эшбернэм. Ты что, ополоумел?
– Во-первых, он мне не брат, – стиснув зубы, ответил Гаррик, – а во-вторых, мой ум весь при мне.
Граф грозно сдвинул брови.
– Лично я абсолютно уверен в том, что он действительно твой старший брат Лайонел. Неужели ты всерьез полагаешь, что я мог сделать публичное заявление, не подумав прежде тысячу раз?! Я не решился бы на такое, будь у меня хоть малейшее сомнение.
– Нет! Лайонел не мог так измениться! – упрямо возразил Гаррик.
Отец с сыном смотрели друг на друга в упор. Первым отвел глаза граф и, покачав головой, сухо заметил:
– Ты самый упрямый и непоследовательный человек из всех, кого я знаю. Твоим единственным желанием является стремление как можно больнее досадить мне! Именно так ты вел себя в детстве. Мы с тобой отлично знаем, что тебе совершенно наплевать на титул и наследство. А вот ему не наплевать! По крайней мере он готов выполнить свой долг перед семьей.
– Если я и упрям, то эту черту унаследовал от вас, отец, – едко усмехнулся Гаррик. – Вы правы, мне действительно наплевать на титул и наследство. Так вот почему вы решили признать его своим старшим сыном? Потому что он готов быть вашим лакеем?!
Граф метнул суровый взгляд на непокорного сына.
– У меня нет никаких сомнений в том, что он именно тот, за кого себя выдает. А ты, как всегда, позволяешь эмоциям вмешиваться в дела разума!
– Нет! Это не Лайонел, а чрезвычайно хитрый и жадный мошенник!
Стэнхоуп безнадежно вздохнул.
– Когда ты собираешься вернуться на Барбадос?
Гаррик не стал скрывать своего удивления:
– Теперь, когда я вам больше не нужен, вы хотите как можно скорее избавиться от меня?
– Этого я не говорил.
Помолчав, Гаррик сказал:
– Я намерен вернуться на Барбадос только после того, как докажу свою правоту. А вы когда намереваетесь объявить о расторжении моей помолвки с мисс Лейтон?
– Честно говоря, этот глупец сэр Джон уже сам объявил о ее расторжении, – признался Стэнхоуп.
– Вот и отлично! – довольно улыбнулся Гаррик. Он обрел наконец свободу и теперь мог увезти с собой Оливию и Анну. Мысль об этой вполне реальной возможности была весьма соблазнительной, но он не мог покинуть Англию, не разоблачив прежде самозванца Лайонела. – Он знает правду? – спросил он отца, пристально глядя ему в глаза. – Лайонел знает, что у нас разные матери? Ему известно, что его родная мать покончила жизнь самоубийством?
Граф заметно побледнел, его глаза расширились от изумления.
– Значит, она тебе все рассказала… – пробормотал он в некотором замешательстве.
– Да, мама рассказала мне, что ваша первая жена выбросилась из чердачного окна здесь, в Стэнхоуп-Холле, когда Лайонелу было всего пять месяцев от роду. А еще месяц спустя вы женились на моей матери. Должно быть, Мег Макдональд была крайне несчастна с вами… Все эти годы самоубийство хранилось в строжайшем секрете. Но почему?
Оправившись от шока, граф мрачно произнес:
– Лучше бы она осталась в Шотландии.
– Значит, вы женились на ней против своей воли? Или потому, что она была беременна?
– Она была очень хороша собой, а я был очень молод, – отвернулся от сына граф. – Мег тогда горела неистовым желанием отомстить молодому шотландцу из знатного рода, который бросил ее ради другой. Именно поэтому она стала заигрывать со мной, и дело дошло до логического конца, хотя я в ту пору и не догадывался об истинной причине ее смелого поступка… Ее убило то, что она покинула родину, свою милую Шотландию, переселившись в ненавистную Англию и выйдя замуж за ненавистного, как я теперь понимаю, англичанина. Она сочла смерть наилучшим для себя выходом. Сказать по правде, мы с ней совсем не подходили друг другу. Наш брак заранее был обречен.
Гаррику с трудом верилось в то, что его отец, такой рассудительный и хладнокровный, до такой степени увлекся шотландской красавицей, что даже женился на ней. Впрочем, это было так давно! Кто знает, может быть, отец был тогда совсем другим человеком?
