— Мы ему добрые вести несем — что сын его уже почти женился. Попеняет мне тестюшка, что до свадьбы я не остался… Вот тут и придется рассказать, почему не остался!
— Мы ему все расскажем? — Дивляна встревожилась.
— Придется. Если что, выдать он не выдаст. Но что-то я не представлю, как буду ему сию кощуну петь… — Белотур махнул рукой. — Ну, делать нечего.
Города Гомья, где несколько поколений назад обосновались потомки Радима Старого, достигли еще до вечера. Лежал он на высоком левом берегу Сожа, защищенный с одной стороны рекой, а с другой — двумя глубокими оврагами, по одному из которых протекала речка под названием Гомеюк. Напротив него в Сож впадала река Ипуть. Как и многие такие города, со стороны реки Гомье защищала вода и крутые неприступные склоны, а со стороны берега — ров и вал с высоким прочным частоколом наверху. Вплотную к городу подступали ельники и сосновые боры, полные бортных деревьев — бортничеством, наряду с охотой и ловлей рыбы, промышляла значительная часть гомьян. Медом и воском князь Заберислав собирал дань, чтобы весной отправить груженые лодьи вниз по Сожу, к Десне и Семи, по которым товары возят в богатые серебром саварские и козарские земли.
Завидев на реке большую дружину, гомьяне кинулись было вооружаться, но, узнав Белотура на передней лодье, поуспокоились. К тому времени как поляне высадились, сам князь Заберислав вышел встречать гостя и близкого родича. Причем он хотел не только оказать ему честь, но и убедиться, что ошибки нет, ведь по пути на север Белотур ехал по Днепру и здесь не был, поэтому и путешествие его с севера на юг для тестя стало большой неожиданностью.
Князь Заберислав лицом сразу напомнил Дивляне Радима — было заметно общее в форме носа, покатого лба, выпуклого над бровями, в разрезе глаз, только у отца они оба были зрячими. Зато зубов сверху справа не имелось трех или четырех. Светловолосый, светлобородый, довольно высокий, но грузный и пузатый, он вышел навстречу гостям в зеленой свите, расшитой на груди полосками золотистого шелка, с золочеными пуговичками и широкими полами, расставленными за счет клиньев. Дивляна с любопытством рассматривала незнакомый покрой — это был подарок, привезенный Забериславу из козарских земель. На груди его сияла золотая гривна, на голове сидела голядская шапка, отделанная куницей и богато украшенная позолоченными бляшками, — тоже, как видно, чей-то дар. Замечая семейное сходство, Дивляна мельком подумала, что, должно быть, и жена Белотура похожа лицом на отца и брата. В таком случае красавицей ее не назовешь… Эта мысль почему-то доставила ей мимолетное удовольствие. Но думать об этом времени не было — Белотур высадил ее из лодьи и пошел навстречу тестю.
— Глазам не верю — ты ли это, Белотур Гудимович! — Заберислав тоже шагнул навстречу, раскинув руки, в одной из которых держал высокий посох с костяным резным навершием. — Я тут сынка поджидаю, а мне зятька боги послали! Какими путями-дорогами к нам? Коли с полуночи правишь — не встречал ли там Радима моего?
Подойдя, он стукнул кулаком по плечу Белотура, как делал раньше и Радим, — похоже, тут было в обычае такое приветствие.
— О путях-дорогах моих речь вести — дня не хватит! — Сначала почтительно поклонившись тестю, Белотур ответил тем же толчком в плечо. — Ты, батюшка, нас сперва напои, как говорится, накорми, в бане выпари, а потом и расспрашивай! А мы не обманем, за добрый прием таких кощун порасскажем, что до утра спать не захочется!
— Ну давайте, располагайтесь, а за нами дело не станет!
Заберислав только глянул — и челядь кинулась исполнять невысказанные, но понятные распоряжения. Князь бросил любопытный взгляд на двух молодых девок, особенно задержавшись на лице Дивляны, но ничего не спросил, а обнял зятя за плечи и повел в ворота городка.
— Идем, Огнедева. — Битень подхватил из лодьи короб Дивляны. — Велю здешним бабам, чтобы вас устроили.
Сам Белотур не спешил показывать ее Забериславу, и Дивляне стало обидно. Что же, он до самого Киева собирается везти ее, будто робу? Она уже привыкла ко всеобщему почтительному вниманию и восхищению, и нынешнее пренебрежение казалось ей обидным, тем более что со стороны Белотура она ничего подобного не ожидала. Но если бы Заберислав вдруг ее саму спросил, кто она такая, она затруднилась бы с ответом. Пусть уж Белотур выкручивается, как знает, он мужик, значит, всему голова!
В первой суматохе после приезда гостей было не до расспросов. Пока в княжеской обчине накрывали столы, варили кашу и резали хлебы, истопили три баки — иначе вся дружина разом не смогла бы уместиться. Дивляну и прочих женщин послали и вовсе в маленькую баньку на задворках, которую топили сегодня сами хозяева.
После бани пожилая челядинка увела Дивляну и Снегуле в клеть, где жила Забериславова челядь, и там покормила: дала по ломтю хлеба и по печеной репе. Но и она ни о чем не спросила. Эка невидаль — две молодые девки при воеводе!
Как оказалось, князь Заберислав тоже хорошо рассмотрел молодость и красоту Дивляны. Правда, занимала она его очень мало — он ждал новостей о сыне. В доме гостей приветствовала его вторая жена: мать Воротиславы и Радима умерла лет десять назад. От этой второй Заберислав имел трех маленьких дочек, но Радим оставался его единственным наследником. За ужином, когда по кругу ходила вместительная княжеская братина, Белотур рассказал все с самого начала: как князь Аскольд послал его на полуночь, к Варяжскому морю, поискать там союзников для торговли мехами и заодно поручил подобрать ему, если получится, невесту достойного рода. Но с гораздо большим вниманием Заберислав слушал о делах смолян и кривичей. Отправив по просьбе Громолюда своего сына с войском к Вечевому Полю, князь радимичей пока ничего не слышал о дальнейшем ходе событий. Теперь же ему предстояло узнать, что Громолюд погиб на поединке, но зато до большой сечи не дошло и Радим, а также все его войско вернутся в целости. Кроме же войска Радим привезет домой молодую жену, ту самую, с которой сам же Заберислав обручил его пять лет назад.
Дальше приходилось приступить к самому сложному. К рассказу о том, как Станила согласился отдать Радиму Ольгицу лишь при условии, что сам он получит в жены Огнедеву, ладожскую невесту, предназначенную для князя Аскольда.
— Вот я и не понял, — озадаченно подхватил Заберислав, — сладилось твое дело с невестой для Аскольда или нет?
Чем дальше Белотур рассказывал, тем больше хозяин дома дивился: выпучив глаза, он уперся ладонями в толстые колени и подался вперед, будто боялся недослышать.
— Подменили? Купленной робой подменили? — повторял он. — И Станила поверил? Да быть не может!
