– Спасибо, Маклюд, – сказал Оливер.
Лили безмолвствовала, пока шотландец выходил из комнаты вместе с Ником, перебросив его через плечо.
Гэмбл стиснул руки.
– Вначале я был не совсем уверен, видите ли. И уж, конечно, мне совсем не хотелось допустить ужасную ошибку.
Оливер и Лили помогли друг другу подняться и с трудом добрались до дивана.
– Может быть, расскажете обо всем завтра? – предложил Оливер.
– Хорошо, хозяин, если только вы хотите, чтобы Маклюд выпустил мне кишки – простите, но это его собственное выражение, – а он так и сделает, если я не выложу вам всего прямо сейчас.
Оливер кивнул и откинул волосы с лица Лили.
– Извини, моя дорогая.
– У меня все в порядке, если у тебя все в порядке, – сказала она ему.
– Я думал, что вы… ну, я думал, что вы – тот, кто вы и есть, – ворчливо произнес Гэмбл. – Видите ли, я служил здесь во времена вашего отца. Как раз когда его изгнали. Поверьте, мне еще не доводилось встречать лучшего молодого человека. Не то что мастер Джордж, от которого всегда были сплошные неприятности. Мы, слуги, всегда знали, что во всем виноват мастер Джордж, а обвинен был мастер Фредерик. Но у нас не было доказательств. Да никаких доказательств и не было вовсе, кроме того, что после смерти отца, мастера Джорджа, нынешний лорд Витмор так много времени проводил в поисках в северном крыле. Вот поэтому мы и попросили Маклюда уехать из поместья и пойти в услужение в Фэл-Мэнор. Чтобы он там мог следить за развитием событий.
От этой пространной речи старик совсем выбился из сил. Оливер и Лили терпеливо ждали, пока он придет в себя.
– Видите ли, сестра Маклюда пострадала от рук лорда Витмора, и то, что Маклюд легко пошел на это, сначала не имело никакого отношения к нашим тревогам. Тогда мы объединили наши усилия и набрались терпения. Мы ждали, ну а потом вы вернулись. Я не мог в это поверить. Я узнал вас почти сразу же. Я вынужден был спрятать портрет мастера Фредерика, потому что боялся, что кто-нибудь еще заметит сходство. А потом я видел, как лорд Витмор выходил из этих комнат, когда вас там не было. Я должен был позаботиться о том, чтобы здесь не находилось ничего, что может вызвать подозрения. Я, конечно, верну вам ваше имущество.
– Спасибо, Гэмбл, – сказал Оливер. – Большое спасибо. Мы с женой никогда не сможем сполна отблагодарить вас за это.
– Хм-м, тут не за что благодарить, сэр. Я приношу извинения за все остальное.
Лили бросила на него взгляд:
– Остальное?
– Мне не следовало ходить к мистеру Гудвину. Я-то думал убедиться, что был прав, взяв портрет и ваши вещи, сэр. Только лишь пока я не смогу спокойно их вернуть. Я не хотел, чтоб на моей душе был грех.
– Забудьте об этом, – сказал Оливер, а Лили была почти уверена, что он едва сдерживает смех. – Идите спать. Мы поговорим обо всем утром. И закройте за собой дверь, пожалуйста.
Гэмбл согнулся еще ниже и попятился к двери. На пороге он нахмурился и огляделся.
– Что случилось? – спросил Оливер.
– Дверь, сэр. Я очень сожалею, но я не могу ее закрыть. Ее здесь больше нет.
Если бы у него так зверски не болела голова, будто раскалываясь пополам, смех его необычайно бесстрашной супруги доставил бы ему куда больше удовольствия.
Оливер расположился на диване, закрыл глаза и притворился спящим. В конце концов Маклюда попросили установить дверь на место, и Фрибл с профессором, чей встревоженный визит был неизбежен, наконец-то удалились.
– Ты не спишь, – сказала Лили, старательно притворяясь веселой. – А ты, оказывается, обидчив, мой дорогой. Ну а теперь скажи честно: я тебе надоела?
– Ну конечно же, нет.
– Ага, – с торжеством произнесла она. – Ты все же не спишь. Но выглядишь ты ужасно. Интересно, будешь ли ты когда-нибудь снова хотя бы чуть менее безобразным, чем сейчас.
Он взглянул на нее сквозь щелочки заплывших век.
– Я прихожу в себя после удара по голове, мадам.
– Ну тогда я дам тебе одно верное лекарство. – Она покрыла его лоб множеством нежных поцелуев и потом откинулась на диване. – Меня, разумеется, ничуть не смущает эта твоя внезапная утрата былой красоты. Все равно я буду любить тебя так же, а может быть, и еще сильнее. В конце концов, поскольку я сама неказиста, я себя уютно чувствую в обществе такого же, нет, почти такого же неказистого мужчины.
Тут Оливер возмутился:
– Мадам, чтобы это был последний раз, когда я слышу от вас такие замечания в свой адрес. Во всей Англии – нет, во всем мире – не найдется женщины красивей, чем моя жена. У нее отвратительный язык, но внешность – замечательная. Единственный ее изъян – это то, что она росла среди слепых олухов, которые навязывали ей свое превратное представление о ней. Ну а теперь, если она помолчит и даст покой раненому человеку, цены ей не будет.
Лили накрутила на палец одну из выбившихся прядей своих волос.
– Хм, хм, хм. Мы оба пострадали, муженек.
– И оба остались в живых благодаря тому очевидному факту, что я женился на тигрице в женском обличье.
Улыбка на ее лице растаяла.
– Нам предстоят нелегкие времена. Ты будешь оплакивать утрату друга.
– Он никогда не был моим другом, – сказал Оливер. Он потянулся рукой к волосам, чтобы пригладить их, но, вспомнив о повязках, которые наложила ему Фрибл, передумал.
Лили присела на подлокотник дивана.
– Ведь ты считал Ника своим лучшим другом. И ты будешь сожалеть об этой утрате. Но ты не будешь одиноким, Оливер.
Он улыбнулся и придвинулся поближе к ней.
– Я уже никогда не буду одиноким. Мы уладим все дела здесь. Потом я собираюсь увезти тебя в Бостон на одном из моих кораблей. Как тебе это нравится?
Она наклонилась над ним с задумчивым выражением на лице.
– Морское путешествие с любимым человеком? В другую страну на одном из самых знаменитых и быстрых кораблей? В Америку, в Бостон? Ох, Оливер, мне кажется, нельзя требовать от женщины, чтобы она всерьез рассматривала столь малопривлекательные перспективы.
Он хотел схватить ее, но она оказалась проворнее и вовремя отскочила.
– Я собираюсь идти в постель, – сказала она.
Оливер послал ей свою самую сладострастную улыбку.
– Ты ненасытна.
– А ты больной человек, – сурово сказала она. – С головной болью, как ты сам мне сказал. Ты нуждаешься в отдыхе.
– Моей голове стало намного легче. – Он встал на ноги. – У меня всего несколько царапин и синяков. И у тебя, женушка, тоже. Неужели мы позволим им помешать нашему удовольствию?
Лили поспешила в его объятия. У них обоих были синяки, не все из которых были на виду. Но профессор, которого спешно вызвали и чье присутствие заставило смолкнуть все другие голоса, мудро посоветовал им исцелить друг друга и исцеляться наедине столько времени, сколько на это потребуется. После этого он ушел и увел всех вместе с собой. Теперь, когда Ник сидел взаперти, законные разбирательства и другие неприятные дела могли подождать.
