Лили поспешила в его объятия. У них обоих были синяки, не все из которых были на виду. Но профессор, которого спешно вызвали и чье присутствие заставило смолкнуть все другие голоса, мудро посоветовал им исцелить друг друга и исцеляться наедине столько времени, сколько на это потребуется. После этого он ушел и увел всех вместе с собой. Теперь, когда Ник сидел взаперти, законные разбирательства и другие неприятные дела могли подождать.
– Надеюсь, что когда-нибудь меня перестанет интересовать, за какое преступление был изгнан мой отец, – сказал Оливер. – Несправедливость угнетает меня, но если должно случиться так, что я останусь в неведении, – что ж, значит, так тому и быть.
Лили погладила ему спину поверх белой полотняной рубашки, надетой на нем. От теплого прикосновения ее руки по его телу пробежала дрожь.
– Я не смогу спать, – сказал он ей. – И нужно честно признать, что другие попытки заснуть могут оказаться более болезненными, чем хотелось бы.
– Ох. – Она повернула к нему голову и улыбнулась. – Вполне возможно, что другие ощущения отвлекут нас от боли.
– Может, и так. – Он прижал ее к груди и уперся подбородком ей в голову. – Буря прошла. Самое большее через два часа станет светать.
– Мне что-то захотелось прогуляться, – сказала Лили. – Если ты, конечно, можешь. Например, в северное крыло. Мы могли бы еще раз там оглядеться…
– Там нечего искать, любовь моя. Нам нужно с этим смириться. Мне нужно с этим смириться.
– Да. – Ее глаза затуманились.
Оливер поспешно сказал:
– Но мне будет приятно прогуляться с тобой. Все равно ясно, что нам нелегко будет уснуть.
Рука об руку они направились к мосту, ведущему в северное крыло.
На середине моста они задержались. Бледнеющее ночное небо начало покрываться легчайшей серебристой поволокой.
– Буря так мимолетна, – сказала Лили, прижавшись к Оливеру. – Немного погремит и умчится.
– И умоет все вокруг, – подхватил он. – И подарит мне несколько звезд.
– Только тебе?
– Да, только мне. Они предназначены специально для меня, потому что, когда я вижу под ними тебя, это производит на меня ошеломляющее впечатление.
– Глупости, – улыбнулась она. – Здесь холодно.
Оливер провел ее в северное крыло, заметив по пути, что портрет его отца водворен на место.
– Папа позировал в музыкальном зале, – сказал он. – Возле тех самых клавикордов, на которых ты играешь.
Лили внимательнее присмотрелась к полотну.
– В самом деле. Как странно видеть его пальцы на тех же самых клавишах. – Без дальнейших обсуждений Лили направилась прямиком к лестнице, и они спустились на нижний этаж.
– Лили…
– Мне здесь нравится, Оливер, – сказала она, настойчиво перебив его. – И тебе тут должно нравиться. Забудь о Витлэсе. Здесь обитали твои предки. И твой отец, несомненно, испытал в этих комнатах много счастливых моментов.
Он ничего не ответил. Их путь неуклонно лежал в экзотическую комнату, послужившую последним земным пристанищем его дяде.
– Замечательно! – Лили уперлась руками в бока и сделала полный оборот, оглядывая комнату. – Можешь себе представить? Этот твой проклятый братец умудрился еще раз здесь побывать.
Оливер поставил на место покрытое шкурой кресло и сел, оглядывая последствия торопливого неряшливого обыска. На этот раз не было сделано даже попытки скрыть чье-то бесцеремонное вторжение.
– Он даже поднял паркет, – сказала Лили, указывая на несколько зияющих отверстий в полу. – И разломал мебель. Ох, Оливер, как тут все разрушено! Как он посмел?
– Не надо забывать, что это все мог сделать и Лэйкок. Хотя не думаю, что он такой отважный, чтобы пойти на риск вывести меня из себя.
Лили подняла с пола покрывало и положила его на кровать.
– Он сюда больше не придет.
– Нет, – сказал Оливер в ярости. – Никогда. Мы позаботимся о том, чтобы твой папа увидел то, что здесь произошло. Это решит дело.
– Посмотри, что он сделал с комодом. – Лили принялась подбирать крошечные ящички, вытащенные из своих гнезд и брошенные на пол. – Это просто безумие. Столько лет этот ужасный человек пользовался добротой моего отца! Что заставило его совершить такое бесчинство?
– Брось это, – сказал Оливер. – Иди сюда. Я хочу тебя обнять.
Она подошла к нему, держа в каждой руке по ящику, но не дала ему усадить себя на колени.
– Он даже сорвал полог с кровати, Оливер. Ох, нужно будет обсудить это с Розмари и Миртой.
Любопытство оказалось сильнее утомления, и Оливер встрепенулся:
– Да? А зачем тебе это делать?
Избегая его взгляда, она обошла вокруг кровати, которая была отодвинута от стены.
– Лили! Ответь мне.
– У нас вошло в привычку обсуждать… человеческие особенности. Такое вот маниакальное поведение. – Она взглянула на него, будто оценивая его реакцию на ее заявление.
Он только пожал плечами.
Лили задвинула ящики на место. Она развязала несколько последних шнуров, на которых держался обвисший полог, и прикрыла голову руками, когда над ней закачался навес.
Один из столбиков кровати треснул и просел под матрасом.
– Лили! – Оливер вскочил на ноги, подхватил ее и перенес на безопасное расстояние. – Этот дурак Витмор все здесь поломал. Знаешь что, давай вернемся в более приятную обстановку. Позже я предложу твоему отцу очистить эту комнату. Так будет лучше.
Его жена замерла, ее серые глаза застыли, губы приоткрылись. На щеках вспыхнул яркий румянец.
– Дорогая! – Оливер обеспокоенно потрогал ей лоб. – Тебе нужно отдохнуть. У тебя сегодня было слишком много переживаний.
– Нет, – прошептала она. – Ох, не может быть.
– Все будет хорошо, – сказал он ей. – Нам обоим просто нужно поспать.
– Оливер! – Ее пальцы вонзились в него. – Ох, Оливер, посмотри.
Он посмотрел, но не увидел ничего, кроме комнаты в ужасном беспорядке.
Лили отстранилась от него и подошла к кровати. Она указала на верхнюю часть золоченого балдахина, изрядно помятого и впервые целиком открытого взору.
– Я… – Он подошел к ней. – Это не…
Она громко сглотнула и хриплым голосом сказала:
– Это оно.
– Нет. Не могу в это поверить. – Но он убрал несколько резных украшений, увенчивающих кровать. Под ними сияла… Он даже не мог найти слов тому, что они обнаружили.
С осторожной почтительностью Лили взяла находку, держа ее обеими руками.
– Это оно, да? – спросила она, слегка задыхаясь. – А украшения на балдахине были сделаны так, что полностью ее закрывали. Кому могло прийти в голову заглянуть под деревянную корону в поисках другой… Ох, Оливер, это в самом деле она!
