назад, едва увидев Роджера, она решила, что ассистент профессора на кафедре истории — это как раз то, что надо. Особенно если учесть скудный выбор женихов в Инвернессе.
С этого момента в него начали впихивать разные вкусности, словно откармливали рождественского гуся; ботинки его сияли, перины были взбиты, пальто и пиджаки тщательно чистились щеточкой, вечерние газеты подавались на подносе, шею массировали, стоило ему просидеть за письменным столом несколько часов кряду. Ему также задавались бесконечные вопросы о душевном и физическом самочувствии в данный момент и общем состоянии здоровья. Никогда прежде он не был окружен столь настырной и неутомимой заботой.
Короче, Фиона просто бесила его. И то, что он часто бродил по дому небритым, было своеобразным актом протеста, ответом на ее неустанную приторную заботливость, неряшливостью, в которую порой счастливы погрузиться мужчины, чтобы хоть на время ощутить себя свободными от обязанностей перед окружающими и обществом в целом.
При мысли, что его с Фионой могут когда-либо соединить священные узы брака, сердце Роджера холодело от ненависти. Да ровно через год она сведет его с ума своим квохтаньем. Он заметил, что Брианна Рэндолл задумчиво созерцает тележку с угощением, словно решая, с чего начать.
Он решил, что сегодня целиком сосредоточит свое внимание на Клэр и ее исследованиях, и избегал смотреть на Брианну. Клэр выглядела прелестно — тонкие черты, нежная, словно светящаяся кожа. С такой кожей и в шестьдесят будешь выглядеть на двадцать. Но при каждом беглом взгляде на Брианну сердце у него замирало. Какая гордая осанка, прямо как у королевы… Она не сутулилась, подобно большинству высоких девушек. Унаследовала от матери прямую спину и грацию в движениях. Но не высокий рост прежде всего привлекал внимание, а каскад длинных, до пояса, волос, отливающих то золотом, то медью, порой с янтарным, порой с лимонным оттенком. Они обрамляли лицо и спадали с плеч подобно мантии. Глаза такие темно-синие, что порой кажутся черными. Не слишком крупный, но выразительный рот, слегка припухшая нижняя губка — казалось, она так и просит поцелуя или нежного покусывания в миг любовных утех. Эти черты она, должно быть, унаследовала от отца.
Роджер был даже рад, что отца ее здесь нет, иначе бы тот наверняка прочитал его мысли. А этого он боялся больше всего на свете.
— Позвольте налить вам чаю? — любезно осведомился он и продолжал: — Великолепно, все просто чудесно! Печенье выглядит очень аппетитно, Фиона. Я… гм… не думаю, что нам понадобится что-либо еще…
Однако Фиона проигнорировала этот достаточно прозрачный намек и осталась. Добродушно кивая в ответ на комплименты гостей ее кулинарному искусству, она разложила салфетки, ловко расставила чашки и блюдца, налила чай, обнесла всех блюдом с пирожными и, похоже, вознамерилась торчать здесь и дальше, изображая из себя хозяйку дома.
— Вы бы намазали кремом лепешку, Родж… ой, то есть я хотела сказать, мистер Уэйкфилд, — прощебетала она и, не дождавшись ответа, добавила: — Вы такой худышка, вам надо подкормиться!
Она бросила на Брианну заговорщицкий взгляд.
— Вы же знаете, каковы мужчины! Никогда толком не поедят, если женщина о них не позаботится!
— Мистеру Роджеру очень повезло, что вы проявляете такую заботу, — вежливо заметила Брианна.
Роджер глубоко вздохнул и несколько раз хрустнул пальцами, пока желание немедленно вышвырнуть Фиону вон не улеглось.
— Фиона, — сказал он, — вы… э-э… не могли бы оказать мне одну маленькую услугу?
Лицо ее осветилось изнутри, словно фонариком, рот растянулся в услужливой улыбке.
— Конечно, Родж… то есть, это… мистер Уэйкфилд. Все, что пожелаете!
Роджеру стало немного стыдно. Но в конце концов, он поступает так ради ее же блага. Если она не уйдет, и немедленно, он может выйти из себя, нагрубить ей, а потом оба они будут об этом сожалеть.
— О, спасибо, Фиона! Дело в том, что я… ну, в общем, заказал… заказал… — Он судорожно старался припомнить имя хозяина сельской лавки. — Заказал табак у мистера Бьюкена на Хай-стрит. Не могли бы вы сходить и взять этот табак? Я бы с таким удовольствием выкурил трубочку после этого замечательного чая…
Фиона уже снимала фартук — нарядный, с кружевными оборками, как мрачно отметил Роджер. И с облегчением закрыл глаза, когда дверь за ней затворилась. Тот факт, что он вообще не курит, пока не всплыл. И он возобновил разговор со своими гостьями.
— Вы спросили, хочу ли я, чтобы вы продолжили искать другие имена из моего списка? — напомнила Клэр.
У Роджера возникло странное ощущение, что она тоже испытывает облегчение после ухода Фионы.
— Да, хотела бы. Если, разумеется, это вас не слишком затруднит.
— О нет, нисколько, — заверил Роджер лишь с небольшой запинкой. — С радостью займусь этим.
Какое-то время его рука неуверенно парила над яствами на чайном столике и опустилась на хрустальный графинчик с виски «Мур Брим» двенадцатилетней выдержки. Он чувствовал — ему совершенно необходимо выпить после этой истории с Фионой.
— Желаете капельку? — вежливо спросил он дам и, заметив отвращение на лице Брианны, торопливо добавил: — Или чай?
— Чай! — твердо ответила Брианна.
— Ты не понимаешь, от чего отказываешься, — заметила Клэр дочери, явно наслаждаясь ароматом виски.
— Отчего же, прекрасно понимаю, — ответила Брианна. — Поэтому и отказываюсь.
Она передернулась и подмигнула Роджеру.
— А в Массачусетсе придется дожидаться, пока тебе не стукнет двадцать один год, прежде чем будешь иметь право употреблять спиртные напитки. — Клэр говорила это скорее для Роджера. — Бри надо ждать этого еще восемь месяцев. Она действительно не привыкла пить виски.
— Ты так говоришь, словно не любить виски — преступление! — возразила Брианна, улыбаясь Роджеру над чашкой.
Он приподнял брови и строгим тоном заметил:
— Но, моя дорогая, здесь Шотландия. И нелюбовь к виски — конечно же, преступление!
— Ах вот как? — воскликнула Брианна, имитируя шотландский акцент. — Остается лишь надеяться, что за это не предусмотрена смертная казнь!
Роджер рассмеялся и подавился виски. Кашляя и колотя себя кулаком в грудь, взглянул на Клэр — разделяет ли она шутку? На губах ее застыла вымученная улыбка, лицо побледнело. Затем веки ее дрогнули, улыбка стала более естественной, напряжение спало.
Роджер удивлялся, как легко и непринужденно чувствует он себя в компании дам. Они болтали о разных пустяках, говорили и об исследовании Клэр. Брианну явно интересовала работа отца, и о якобитах она знала куда больше, чем мать.
— Удивительно, что они вообще добрались до Куллодена, — сказала она. — Известно ли вам, что шотландцы выиграли битву при Престонпансе силами всего в две тысячи человек, в то время как англичан было восемь тысяч? Поразительно!
— Да, и битва в Форкерке велась примерно в тех же условиях, — подхватил Роджер. — Казалось бы, уступая в численности, плохо вооруженные, пешие,
