class="p1">Подробно, насколько это было возможно, Габриель изложил события вечера, опустив при этом все, что имело отношение к Долли, хотя он не обещал хранить секрет легкомысленной подруги Пандоры.
К ним подошел Тренир, опустился рядом с женой и стал напряженно слушать. Лакей принес бренди, хозяин разлил напиток по бокалам.
Сделав бодрящий глоток, Габриель почувствовал, как пронзительный жар потек вниз по горлу.
— Даже если Човорт решит, что не надо поджаривать мои ступни на огне, — сказал он, — все равно репутация леди Пандоры погублена окончательно. Ей не следовало покидать бальный зал.
Плечи леди Тренир опустились, как у провинившейся школьницы.
— Это я виновата. Я уговорила Пандору принять участие в сезоне.
— Не начинай, ради бога, — мягко сказал граф. — Ни в чем ты не виновата. Мы все уговаривали Пандору выйти в свет. В ином случае она сидела бы дома, пока Кассандра ездила по балам и приемам.
— Если заставить Пандору выйти замуж, это ее сломает.
Взяв в ладони маленькую руку жены, Тренир переплел их пальцы.
— Никто не будет давить на Пандору. Будь что будет. Они с Кассандрой всегда смогут рассчитывать на мою защиту.
Полные нежности карие глаза графини засияли, когда она улыбнулась ему:
— Мой дорогой муж, ты сказал это, даже не задумываясь, да?
— Ты права.
Габриель был в замешательстве — нет, был сбит с толку — тем, как они обсуждали ситуацию: будто у них имелся выбор. Господи боже, неужели ему действительно придется объяснять, что бесчестье грозит всей семье? Что пострадают их дружеские связи, пошатнется положение в обществе? Что Кассандра никогда не составит достойной партии?
Леди Тренир вновь повернулась к гостю. Оценив его озадаченный вид, осторожно сказала:
— Милорд, я должна объяснить вам, что Пандора не обычная девушка. Она свободолюбива и неординарно мыслит. И… немного импульсивна.
Это описание настолько не соответствовало идеалу приличной английской невесты, что Габриель почувствовал, как желудок ухнул вниз, словно каменный жернов.
— Она и ее сестры, — продолжала леди Тренир, — выросли в абсолютном уединении, в семейном загородном поместье. Они хорошо образованны, но совершенно не искушены. Первый раз, когда я познакомилась с ними — это случилось в день нашей свадьбы с их братом Тео, — они, казалось, составляли трио… лесных фей или нимф — в общем, каких-то существ из волшебных сказок. Хелен — старшая, была тихая и застенчивая, но близняшки носились по поместью, предоставленные самим себе.
— Почему родители допускали это? — спросил Габриель.
В разговор вступил граф:
— Родители презирали дочерей. Единственный ребенок, которого они ценили, был их сын.
— Вот что мы пытаемся донести до вас, — серьезно сказала леди Тренир. — Пандора никогда не расцветет рядом с мужем, который будет относиться к ней как к… — ладно! — как к заурядной женщине. Ей нужен кто-то, кто сумеет оценить ее уникальные качества.
Покрутив напитком в бокале, Габриель прикончил его в два больших глотка, понадеявшись, что это поможет освободиться от ужаса, который концентрировался в желудке.
Не помогло.
И ничто не могло привести его в чувство в связи с только что случившимся катастрофическим поворотом в его жизни.
Он никогда не рассчитывал заключить брак такой, каким были связаны его родители: на целой земле лишь единицы могут обрести счастье, но Габриель по крайней мере надеялся жениться на образованной и уважаемой леди, которая будет достойно вести дом и заниматься воспитанием детей.
Вместо этого ему, судя по всему, уготовано взять в жены неординарно мыслящую лесную фею.
Габриель не мог представить всех последствий такого союза: для фамильных поместий, для арендаторов, для слуг. Уже не говоря о потомстве. Господи, ведь она даже не понимает, как нужно заботиться о детях.
Отставив в сторону пустой бокал, он решил отправиться домой, чтобы утешиться целой бутылкой. Или лучше так — нанесет визит любовнице, и в ее объятиях найдет временное забытье. Все, что угодно, было лучше, чем сидеть здесь и обсуждать своеобразную молодую особу, которой в течение каких-то десяти минут удалось полностью разрушить его жизнь.
— Тренир, — мрачно проговорил Габриель, — если вы найдете какое-то другое решение проблемы, кроме свадьбы, клянусь, я под скрипку спляшу кейли на ступенях собора Святого Павла. Но, полагаю, что вместо кейли, исполню свадебный марш. Буду ждать вашего решения в моей лондонской резиденции.
С порога комнаты раздался дерзкий голос:
— Это мое решение, и я уже сказала «нет».
Габриель вскочил с места, за ним поднялся Тренир, когда Пандора вошла в комнату. За Пандорой следовала ее сестра близняшка, очаровательная белокурая девушка, а также Элеонора, леди Бервик.
Платье на Пандоре было в полном беспорядке, лиф съехал в сторону, куда-то делись перчатки. На плече отчетливо виднелись красные царапины. Заколки повылетали, в результате чего прическа развалилась, и густые, тяжелые, цвета черного кофе локоны спускались до талии. Ее полудетская фигурка слегка дрожала, как у дикого олененка, попавшего в западню. От нее исходила энергия или… Для определения этой субстанции, судя по всему, не имелось подходящего слова, однако Габриель ощущал, как непреодолимое напряжение съедает расстояние между ними. Каждый волосок на его теле — каждый отдельно — уже был полон жаркого, гулкого знания о ней.
О, дьявол! С трудом оторвав зачарованный взгляд от этого невероятного создания, Габриель поклонился леди Бервик и пробормотал:
— Графиня, рад видеть вас.
— Лорд Сент-Винсент. — Он не ошибся: в глазах леди Бервик светилось удовлетворение, когда та рассматривала дотоле неуловимого холостяка, теперь пойманного. — Вы ведь знакомы с леди Пандорой, вне всякого сомнения. — Выставив вперед светловолосую девушку, леди Бервик представила ее: — А это ее сестра, леди Кассандра.
Кассандра грациозно присела в реверансе:
— Милорд.
Она была мила, скромна, волосок к волоску, каждая оборка на своем месте. Глаза застенчиво потуплены, не поднимаются выше булавки на его галстуке. Прелестная девушка! Но не героиня его романа…
Пандора прямиком направилась к Габриелю, чего не осмелилась бы сделать ни одна молодая леди. У нее были потрясающие глаза — темно-синие, обведенные черной линией по краям радужки, словно сапфир, обуглившийся по краям. Черные брови вразлет четко выделялись на белоснежном лице. От нее пахло ночным туманом и маттиолой, с легкой отдушкой женского пота. Этот аромат возбуждал. Все его мускулы напряглись, как тетива лука.
— Я знаю, вы пытаетесь поступить благородно, милорд, — обратилась она к нему. — Но я не нуждаюсь в том, чтобы защищали меня или мою репутацию. Пожалуйста, отправляйтесь домой.
— Придержите язык, — угрожающе прошипела леди Бервик. — Вы с ума сошли?
Пандора, резко обернувшись к патронессе, сказала:
— Я не сделала ничего дурного. По крайней мере, ничего страшного настолько, чтобы меня выдали замуж в наказание.
— Это ваши
