Здесь, в темноте кабинета графа Аллендейла, Калли наконец призналась себе, что все эти балы, которые она провела, развлекаясь разговорами с пожилыми матронами, имели для нее самые негативные последствия. Отвратительно было чувствовать себя девушкой без кавалера, но ей так и не удалось изменить эту ситуацию. За десять лет, что прошли с момента ее дебюта, она настолько привыкла к положению сторонней наблюдательницы, что уже и не представляла, как себя чувствовала бы, оказавшись вдруг в центре внимания. Впрочем, ей это не грозит: она никогда не станет предметом восхищенных взглядов. Сморгнув слезы, она нацарапала на листке следующий пункт: «Войти в число признанных красавиц. Хотя бы однажды».
Это был самый невероятный пункт во всем списке... Калли могла припомнить лишь один мимолетный момент в своей жизни, когда ей почти удалось достичь этой цели. Но размышляя о том давнем вечере, когда маркиз Ралстон позволил ей почувствовать себя красивой, Калли убедила себя, что таковой он ее не считал. Просто повел себя как мужчина, который сделал все, что мог, чтобы утешить молоденькую девушку, которая готова была разрыдаться, спрятавшись в зарослях зеленого лабиринта. Но в тот момент он буквально заставил Калли почувствовать себя красавицей. Почти императрицей. Теперь ей вновь хотелось испытать те ощущения, хотелось вновь почувствовать себя Кальпурнией.
Впрочем, это, конечно же, было невозможно. Совершенно глупая попытка.
Вздохнув, Калли встала из-за стола, аккуратно сложила листок и засунула за корсаж платья, потом, задув свечу, подошла к двери, и уже собиралась выйти в коридор и подняться наверх, когда услышала снаружи шорох — тихий и непонятный.
Осторожно приоткрыв дверь — на маленькую щелочку, — Калли, щурясь, вгляделась в полутемный холл. Через приоткрытую дверь можно было расслышать тихий смех.
— Ты так красива сегодня. Совершенна. Настоящий Ангел Аллендейл.
— Ты и должен это говорить... чтобы польстить своей невесте.
— Моей невесте. — Благоговение, с которым произносились эти слова, казалось почти ощутимым. — Моя будущая герцогиня... моя любовь...
Калли поняла, что в полутемном холле задержались Марианна и Ривинггон, и на мгновение замерла. Что же ей теперь делать? Может, тихо закрыть дверь и дождаться, когда они уйдут? Или сделать вид, что случайно наткнулась на них, и положить конец тому, что определенно было любовным свиданием?
Ее мысли прервал краткий возглас.
— Нет! Нет! Нас могут застать!
— И что тогда? — приглушенно засмеялся мужчина.
— Полагаю, в этом случае вам придется жениться на мне, ваша светлость.
У Калли от удивления едва не отвисла челюсть: в голосе сестры слышалась неприкрытая чувственность. Когда же в ее маленькой сестренке вдруг проснулась женщина?
Ривингтон застонал в темноте.
— Что угодно, лишь бы ты побыстрей оказалась в моей постели.
Теперь уже засмеялась Марианна. А потом воцарилось молчание, прерываемое лишь нежными звуками поцелуев и шуршанием шелка.
Калли открыла рот от изумления. Да, ей определенно следует закрыть дверь.
Так почему же она этого не делает?
Потому что это несправедливо.
Как долго она еще сможет удовлетворенно стоять в сторонке, в то время как младшая сестренка будет жить той жизнью, которой так жаждала Калли? Марианна выйдет замуж, родит детей, будет заниматься домом и стареть в объятиях любящего мужчины, а Калли так и останется старой девой и всю жизнь проведет здесь, в Аллендейл-Хаусе.
Пока Бенедикт не найдет себе жену. Тогда ей придется отправиться в деревню. Одной.
Калли сдержала слезы, подавив жалость к себе и зависть счастью Марианны. Она постаралась осторожно прикрыть дверь кабинета, чтобы не мешать любовникам, но, прежде чем успела это сделать, Марианна, задыхаясь, произнесла:
— Нет, Рив. Мы не можем. Моя матушка высечет нас обоих кнутом, если мы лишим ее возможности пышно отметить нашу свадьбу.
Ривингтон тихо простонал.
— У нее ведь есть еще двое детей.
— Да, но... — Последовала пауза, и Калли, даже не видя лица сестры, могла догадаться, о чем она думает: шансов мало, что кто-то из них даст ей возможность устроить еще одну свадьбу.
— Бенедикт женится. — В голосе Ривингтона прозвучала веселая нотка. — Он просто тянет до последнего.
— Я переживаю не из-за Бенедикта:
— Мари, мы это уже обсуждали. Ей всегда будут рады в Фокс-Хейвенс.
От возмущения Калли едва не выдала себя, ведь Ривингтон говорил о своем родовом поместье. Без сомнения, они говорят о ней. Как они смеют обсуждать ее судьбу? Словно она сирота, о будущем которой необходимо позаботиться. Словно она незамужняя девица, у которой нет никаких шансов.
Но ведь так оно и есть.
Калли прикусила губу.
— Из нее получится замечательная тетушка, — добавил Ривингтон.
«Великолепно. Он уже передает будущих наследников на попечение незамужней тетки».
— Из нее могла бы получиться замечательная мать, — сказала Марианна, и эти слова, произнесенные прочувственным тоном, вызвали слабую улыбку на лице Калли. Она попыталась не обращать внимания на прошедшее время в этой реплике, а Марианна добавила: — Как бы мне хотелось, чтобы у нее было то, что есть у нас. Она этого заслуживает, как никто другой.
Ривингтон вздохнул:
— Заслуживает. Но боюсь, что только сама Калли может изменить собственную жизнь. Если она останется такой... — он замолчал, подыскивая слово, и Калли вся обратилась в слух, боясь даже дышать, чтобы не пропустить ни звука, — пассивной, у нее никогда не будет ничего подобного.
Пассивной?
Калли представила, как Марианна согласно кивает.
— Калли необходимо приключение. Впрочем, она никогда на него не решится.
Последовала довольно долгая пауза; в словах сестры и ее жениха не было никакого злорадства, но все же они болезненным эхом отозвались в сердце Калли. И вновь непрошеные слезы повисли на ее ресницах.
— Возможно, ты и сама не возражала бы против небольшого приключения, моя красавица. — В голос Ривингтона вновь вернулась открытая чувственность, на которую Марианна ответила довольным хихиканьем.
Этого Калли уже не могла вынести и бесшумно прикрыла дверь, заглушая шепот счастливой парочки.
О Боже! Если бы так же просто она могла забыть то, что сказал герцог!
«Пассивной». Какое ужасное слово! Какое ужасное чувство! Пассивная, заурядная, несмелая, обреченная на скучное, инертное, лишенное всякого интереса прозябание. Калли глотала слезы, прислонившись лбом к прохладной дубовой двери.
Она не хотела становиться такой женщиной, о которой они говорили. Она никогда и не собиралась становиться такой, однако отчего-то получилось именно так... В какой-то момент она, даже не осознав этого, сбилась с пути и неожиданно для самой себя выбрала эту спокойную и скучную жизнь, совершенно забыв о том, что жизнь Кальпурнии Аллендейл может быть совсем другой.
И вот теперь ее младшая сестра готова погубить свою репутацию, а Калли даже ни разу не целовали.
Этого более чем достаточно, чтобы заставить старую деву напиться.
Нет, она уже достаточно выпила сегодня.
Этого более чем достаточно, чтобы заставить старую деву действовать.
Сейчас. Сегодня ночью.
Калли пригладила непослушный локон и тут же вспомнила, что на ней больше нет кружевного чепца.
Сегодня ночью. Она начнет с самого трудного пункта. С пункта, который станет началом этого нового, смелого, неведомого Калли пути.
Она снова глубоко вздохнула, распахнула дверь кабинета и шагнула в полутемный холл Аллендейл-Хауса, не заботясь больше об уединении Марианны и Ривингтона. Она даже не заметила, что молодые люди уже ушли.
В любом случае у нее нет на них времени, думала Калли, торопливо поднимаясь по широким мраморным ступеням в свою спальню. Она должна переодеться.
Глава 3
Калли смотрела вслед отъезжавшему наемному кебу, совершенно не представляя, что делать дальше.
