— Это самое малое… что я мог… сделать для любимой женщины.
— Я вас никогда не забуду.
— Ты… поцелуешь меня… еще раз? — Взгляд Дела уже немного затуманился.
Бонни стерла с его щеки струившуюся из носа кровь и еще раз поцеловала его холодеющие губы.
— Помни меня… Бонни…
Дел закрыл глаза, но сразу же открыл их. Его взгляд был прикован к лицу Бонни, а пальцы сжимали ее руку.
Минута уходила за минутой. Какое-то время спустя Бонни поняла, что серые глаза остекленели, а рука, которую она все еще держала в своей, стала вялой и безжизненной. Ее охватило ощущение утраты. Бонни долго еще сидела над бездыханным телом.
— Прощай, Дел. Я буду тебя помнить, — прошептала она наконец.
Девушка осторожно закрыла глаза Дела, отерла лицо краем полотенца и накрыла голову простыней. Потом задула лампу и еще некоторое время просидела у кровати, в полной темноте.
Что за странная прихоть судьбы сделала красивого образованного молодого человека наемным убийцей? И что заставило его полюбить ничем не примечательную девушку вроде нее и отдать за нее жизнь? Бонни не могла ни презирать Дела, ни любить его по-настоящему, но все же она сказала правду; какая-то, пусть небольшая, частица ее души навсегда отдана ему.
Бонни задумалась о том, была ли у Дела любящая семья, любили ли его вообще когда-нибудь… Каким должно быть детство человека, чтобы, повзрослев, он стал наемным убийцей? Как случилось, что в красавце Деле Гомере уживались два совершенно разных существа: хладнокровный убийца и одинокий человек с нежным сердцем, способный не только полюбить, но даже умереть за любимую?
Наверное, ей до конца дней не найти ответов на эти вопросы.
Бонни вышла из комнаты и прошла на кухню. В неверном свете единственной свечи можно было разглядеть лишь силуэты мужчин: Густава — у одного окна, Берни — у другого.
— Все кончено, — прошептала Бонни в полной тишине. Откуда-то из темноты послышался голос Джилли:
— У него, должно быть, все внутренности раздирало от боли. Другой на его месте вопил бы как резаный, а Гомер ни разу не застонал. Видать, Бонни, он по-настоящему вас любил.
— Да, и я не желаю слышать о нем ни одного дурного слова.
— От меня вы их и не услышите. Этот парень понимал, что делает, когда шел прямо под дуло пистолета.
— Странный он был человек, — тихо проговорил Берни. — Я иногда его ненавидел за то, что он таскался за Бонни… а он отдал за нее жизнь.
Некоторое время все молчали. Часы пробили полночь. С тех пор как они садились ужинать, прошло четыре часа — и как много всего произошло за это время!
В кухню вошел Джилли:
— Я был на веранде. Во дворе кто-то есть. Мне показалось… вроде бы конская сбруя зазвенела. Может быть, это вернулся Кривоногий, а может, Бак. Если это Бак, то он подаст сигнал свистом.
— Хорошо, если Бак! Надеюсь, он нашел Кристин.
Джилли открыл дверь. В ночной тишине дважды просвистела малиновка, потом пронзительно крикнул ястреб. Джилли почесал в затылке.
— Отродясь не слышал такого сигнала. Это не индейцы. И не Бак.
Свист повторился. Потом наступила тишина.
— Как думаешь, может, кто-нибудь пытается нас одурачить, чтобы проникнуть на ранчо? — предположил Берии.
— Не знаю. Ну-ка, кажется, кто-то кричит!
— Бак! Это я, Старк! Клив Старк!
— Слава Богу! Старка мы знаем. Однако Джилли не спешил радоваться.
— Мы пока не знаем, что это и впрямь он. — Джилли высунул голову за дверь и крикнул: — Почему мы должны тебе верить?
— Джилли, старый хрыч, это ты? Спроси у Берни и его сестры, не мы ли с Диллоном на прошлой неделе встречались с ними ночью в сарае?
— Это Старк, — хором ответили брат с сестрой.
— Проходите! — крикнул Джилли.
Во двор ранчо въехали трое всадников и остановились у заднего крыльца. Клив первым спрыгнул на землю.
— Ну и ну, Джилли. Легче было справиться с бандитами, которые намеревались спалить ранчо, чем проехать сюда. Где Бак?
— Бак уехал. Что у вас там произошло?
— Ничего особенного. Мы сыграли с форсайтовыми головорезами одну шутку, и они решили отправиться в Вайоминг.
— Зажги лампу. Бонни. — В усталом голосе Джилли слышалось облегчение. — Входите. Вы заставили нас поволноваться.
— Часа полтора назад слышались выстрелы, потом мы увидели, что на ранчо погасли все огни. Выждав некоторое время, мы рассудили так, что вы взяли над ними верх, иначе Бруза кликнул бы своих псов.
Мексиканец посмотрел на Брузу, по-прежнему лежащего на полу.
— Ай-ай-ай, сеньоры, дурной был человек, очень дурной.
— Знакомьтесь, это Пабло Кардова, — сказал Клив. — Он прибыл сюда с бандой Брузы…
— В таком случае какого черта он здесь делает? — нахмурился Берни.
— Это долгая история. Вообще-то он приехал в Монтану, чтобы… Словом, у него тут свои дела. Пабло нам здорово помог, форсайтовы головорезы думали, что он на их стороне. А это кто такой? — Клив кивнул в сторону толстяка, сидевшего за столом, уткнувшись лицом в тарелку, содержимое которой расплескалось по клеенке.
— Не узнаете? Это шериф Лайстер из Биг-Тимбера. — Джилли поморщился. — Он доедает свой ужин.
— Вижу, кто-то здесь постарался на славу. Снаружи мы нашли трех человек с перерезанными глотками. — Клив переступил через труп Брузы. — Есть в этом доме кофе?
— Кофе сколько угодно, но к мясу не прикасайтесь. — Богат выгребла из плиты золу и подбросила несколько поленьев. — Придется выбросить его в отхожее место, чтобы собака случайно не съела.
— Что, неужели так невкусно получилось?
— Спросите шерифа Лайстера, он попробовал.
На рассвете Кристин и Бак покинули индейскую деревню. Когда Бак седлал коня, к нему подошли Черный Лось и его сестра Маленькая Сова.
— С твоей женой все в порядке, Леннинг?
— Спасибо, все хорошо.
— Маленькая Сова приготовила для нее подарок.
Черный Лось подтолкнул сестру вперед. Девушка медленно подошла к Кристин, опираясь на палку с развилкой на конце. Явно смущенная, она протянула ей пару затейливо украшенных мокасин.
— Для женщины из «Аконита», — проговорила Маленькая Сова на ломаном английском.
Кристин взяла мокасины и с интересом рассмотрела их. Потом, прижав подарок к груди, ласково улыбнулась индианке.
— Какая прелесть! Спасибо! Ты сама их сделала? Маленькая Сова вопросительно посмотрела на Бака.
— Ты сама их сделала? — спросил Бак. Потом повернулся к Кристин. — Говори помедленнее, и она поймет.
— Маленькая Сова сделала. Давать женщине Леннинга.
— Я хочу их надеть. Можно? — Кристин посмотрела на Бака, Тот кивнул. Кристин села на землю, сняла свои ботинки и переобулась в мокасины. Потом встала, приподняла юбки и закружилась, словно в танце. — Ой, как удобно и красиво! — Радость Кристин была понятна даже без слов, и Маленькая Сова заулыбалась. — Спасибо. Давай с тобой дружить!
