Он коснулся рукой ее волос, пропуская их сквозь пальцы, и прижался губами к ее рту. Их страсть, никогда не прячущаяся глубоко, всегда готовая вспыхнуть с новой силой и превратиться в огонь, заставила Элис отодвинуться с большим усилием.
— Мы не можем подвергать тебя опасности, бередить твою рану и рисковать твоим выздоровлением, даже ценой сладостного наслаждения.
— Я бывал и в худшем положении, — прошептал Дэйр ей на ухо, нежно потирая его носом, — ты сама убедилась в этом, когда так пристально разглядывала мое обнаженное тело.
Краска снова выступила на лице Элис.
— Есть разные способы лечения, — пробормотал Дэйр и, ничуть не обескураженный ее попыткой уклониться, с силой привлек ее к себе и прижался к мягким изгибам ее тела своим, угловатым и мускулистым. — Наша страсть, безусловно, лучшее лекарство, которое когда-либо существовало.
Элис оставила все свои благоразумные возражения невысказанными и охотно погрузилась в пламя, которое разжег ее умелый супруг. Вдвоем они возвели костер всепоглощающей страсти.
Когда он прогорел, оставив груду дымящихся углей, и Элис, удовлетворенная, лежала в объятиях своего возлюбленного, неожиданно краем глаза она увидела что-то алое.
Не отрывая головы от изголовья из твердых мускулов и гладкой кожи, она потянулась, чтобы разглядеть крошечный флажок, зажатый крышкой сундука. Она дернула несколько раз, и ее усилия увенчались успехом. Это оказалась длинная яркая лента.
— Хоть именно в этой комнате твоя матушка помогала мне выплетать ленты из волос в вечер нашей свадьбы, я думала, что они благополучно спрятаны в моей плетеной корзине.
Недоумение Элис перешло в раздражение против самой себя за собственную небрежность в обращении с таким ценным для нее предметом.
— Не сомневаюсь, что твои ленты спрятаны в твоей корзине. — Слова глухо прозвучали у нее из-под щеки. — А эта — моя.
Когда Элис поднялась, чтобы бросить на Дэйра насмешливый взгляд, каскад ее волос, как огненный поток, обрушился на его прохладную кожу.
— Твоя?
— Да, — ответил быстро Дэйр, широко открывая голубые глаза в наигранном недоумении. — Хотя бы потому, что она находится у меня уже очень давно.
— Но где ты взял ее? А самое главное, кто дал ее тебе?
Элис прикусила язык, сдерживая поток вопросов, рвущихся из нее, и подавляя в себе вспышки ревности, которые, как она недавно поклялась, никогда уже не будут отравлять им жизнь.
— Прекрасное создание. Оно так много значило для меня, что я брал этот знак ее милости с собой в сражения с того дня, как он стал моим.
С закрытыми глазами и сонным выражением, Дэйр с трудом сдерживал улыбку.
Элис подумала, что исполнить свою клятву ей будет гораздо труднее, чем ей казалось, и решительно прикусила губу, чтобы не потребовать имени хозяйки ленты и дальнейших объяснений. Но ей не пришлось этого делать, так как он уже раскаялся в своей шутке и дал ответы на все невысказанные вопросы.
— Этот милый трофей принадлежал маленькой задире, достаточно непокорной, чтобы настоять на его покупке (что ее отец счел глупой расточительностью), и достаточно небрежной, чтобы бросить эту покупку в первый же день.
В голубых глазах сверкали задорные огоньки.
— О-о-о! — Со вздохом улетучилась вся ревность. Ей следовало понять это самой. Ведь лента была точной копией двух других, спрятанных в ее корзинке, и ей следовало вспомнить о давнишней пропаже третьей. — И ты носил ее все эти годы, как поют менестрели, как подарок прекрасной дамы?!
Это было восхитительно, как первое признание в любви. Она нежно прижала алую ткань к щеке и с тихим счастьем теснее прильнула к нему.
Неожиданный стук нарушил радужную атмосферу счастья и вернул их к неприятной действительности наступившего дня, наполненного новыми заботами, чего никак не предвещало его приятное начало.
— Войдите! — Дэйр гаркнул повелительным тоном, а Элис поспешно натянула на себя покрывало, желая совершенно скрыться под ним.
На короткое приглашение тотчас же ответили. Густые брови Томаса изумленно взметнулись вверх, когда, войдя в комнату, он увидел смущенную молодую. С разметавшимися волосами, соблазнительная леди Элис лежала рядом со своим раненым супругом, туго натянув простыни до самого изящно очерченного подбородка.
— Прошу прощения за вторжение, — поспешно и шумно начал Томас. — Я бы не осмелился… — Смущенный своими неудачными словами, он неуклюже попытался исправить положение. — Я имею в виду ранение и тому подобное, я не пришел бы по пустякам.
Густые черные ресницы чуть дрогнули над голубыми глазами, превратившимися в лед в предчувствии почти угаданных известий.
— Тогда не трать зря времени и говори. — Раздражаясь на самого себя, на обстоятельства и — уж вовсе нелогично — на своего друга, Томас изложил коротко, как донесение:
— Как ты и предостерегал нас, у них в засаде стояли осадные башни и таран. Сейчас их выкатывают из восточного края леса к стене замка.
То, что его предсказания подтвердились, вызвало у Дэйра едва заметную горькую усмешку. Забывшись и резко поднявшись в постели, он поморщился от боли и сбросил простыни на жену, которая совсем исчезла под грудой покрывал.
— Я присоединюсь к вам во дворе, как только оденусь. Дэйр отбросил крышку сундука, вытащил первое попавшееся под руку платье и натянул черные штаны.
— Я полагаю, почтенный Ульгер уже распределил всех караульных по их постам?
Последние слова были заглушены складками нижней сорочки, когда Дэйр просовывал в нее голову. Не делая ни одного лишнего движения, он стянул шнуровку и, стиснув зубы от боли в плече, стал с трудом натягивать плотно прилегающую кольчугу.
Несмотря на то, что обещание Дэйра встретиться во дворе было одновременно и просьбой уйти, Томас остался. Когда был прикреплен на место железный воротник, он выдал еще одно сообщение, на получении которого Дэйр особенно настаивал еще в начале предыдущего дня.
— Нашего Хорька не видно нигде, хотя его многие искали.
Взгляды обоих мужчин встретились с полным взаимопониманием, которое Элис, заваленная покрывалами, охотно бы с ними разделила. Дэйр поправил пояс и аккуратно прикрепил сбоку пустые ножны.
— Молю Бога, чтобы Фенхерст…
Томас ответил на незаконченную фразу:
— Твой оруженосец уже ждет тебя с наточенной саблей и оседланным конем.
Хотя во взбудораженном замке события и так развивались необычайно бурно, Томас все еще медлил, чтобы вырвать у Дэйра согласие на немедленное выполнение их плана.
— Под влиянием крайней необходимости юноша проявил все свои способности гораздо ярче, чем в дни обычных тренировок. — Эту заслуженную похвалу Дэйр собирался высказать позднее тому, кто ее заслужил, а сейчас он чуть помедлил, несмотря на торопливые сборы, и твердо взглянул в лицо своему другу.
