— А может быть, это дело рук Камберленда? — проворчал король, которому в голову пришла та же мысль, что и старому Грегуару.
Флорис и Адриан умоляли короля не торопиться с выводами. Следовало посоветоваться с Морисом Саксонским.
Маршал принял их самым любезным образом. Под глазом у него красовался огромный роскошный синяк. Он выслушал братьев и с каким-то особым любопытством посматривал на Флориса. Может быть, он опознал человека, напавшего на него вчера вечером. Но если красавец Морис и догадался, кому он был обязан столь дивным украшением под глазом, то, как хорошо воспитанный светский человек к опытный царедворец, он не подал виду. Граф сообщил, что не видел Батистину со вчерашнего дня. Гордый маркиз де Портжуа унизился даже до того, что отправился расспросить Эрнодана де Гастаньяка и Лафортюна. Гасконский дворянин, казалось, был так же удивлен и обеспокоен, как и Людовик XV. Адриан не сводил глаз с Флориса.
«Невероятно! Этот гордец, наверное, до смерти влюбился, раз предпринимает подобные шаги и, похоже, готов пойти на любое унижение».
Не узнав ничего утешительного, Флорис и Адриан почувствовали, как ужасная тревога заползает в их сердца. Они вернулись домой и тщательно осмотрели комнату Батистины. Единственное указание, которое могло бы направить их на верный путь и как-то объяснить таинственное исчезновение Батистины, заключалось в том, что в гардеробе не хватало простенького платьица и темной накидки. Элиза прекрасно их помнила и описала во всех подробностях.
Нельзя сказать, чтобы Федор и Ли Кан вернулись не солоно хлебавши. Они все же кое-что разузнали:
— Барин! Солдаты заметили, что в пять часов утра из деревни выехала карета и направилась на юг.
Адриан и Флорис переглянулись. Сведения были так ненадежны… Ничто не доказывало, что в ней была Батистина… Но если король и Морис Саксонский не лгут, то где и как девушка могла — раздобыть карету? Все кареты в замке и в деревне были на месте… Никто из владельцев не жаловался на пропажу…
Флорис терялся в догадках:
— Может быть, ей стало плохо? Или она захотела подышать свежим воздухом? А вдруг это и в самом деле Камберленд? Или кто-то другой? Или она просто решила меня напугать? Если в карете сидела она, то у нее в запасе целых десять часов! Мы не сможем ее догнать, даже если насмерть загоним лошадей! Хотя, вообще-то, ничто не доказывает, что она сидела в этой карете…
Адриан по-прежнему с изумлением взирал на брата. Как удивились бы те, кто считал маркиза Портжуа гордым, бесчувственным, безрассудным, раздражительным и даже жестоким, неспособным страдать из-за женщины, если бы они увидели его в этот трагический час.
В пять часов вечера пришлось признать очевидное: свадьба не состоится, ибо невеста исчезла бесследно. Казалось, она просто улетела на крыльях или испарилась, растаяла. Морис Саксонский не был злопамятен, он приказал тысяче гренадеров прочесать всю округу. Король был мрачен, как и Флорис. Оба они понесли жестокую утрату: один потерял супругу, другой — любовницу. По крайней мере, так думали и тот и другой.
Людовик лихорадочно схватил гусиное перо и собственноручно набросал несколько строк, адресовав их герцогу Камберленду:
«Мой дорогой кузен, не встречали ли вы случайно мадемуазель де Вильнев-Карамей? Если таковая встреча имела место, Мы были бы крайне довольны тем, что ваша светлость соблаговолила бы как можно скорее отослать обратно новую Елену Прекрасную. Надеемся, что Вы, ваша светлость, не желаете новой Троянской войны. Остаюсь, как всегда, мой дорогой кузен, Вашим преданнейшим и вернейшим противником.
Людовик».
Попросту говоря, это означало:
«Если вы ее вновь похитили, берегитесь!»
Через два часа задохнувшийся от быстрой езды и весь заляпанный дорожной грязью курьер привез ответ Вильгельма-Августа.
Не без юмора герцог Камберленд писал, что он скорее предпочтет перенести такую Божью кару, как чума или холера, чем хотя бы одну секунду потерпит присутствие мадемуазель де Вильнев. Он также добавил, что молит Святого Георгия, чтобы тот уберег его в дальнейшем от встреч с этой маленькой бестией и что он предоставляет право его величеству самому заняться укрощением этой кобылки…
Итак, последняя надежда обнаружить Батистину в лагере англичан умерла. Флорису и Адриану и в голову не пришло подвергнуть сомнениям слова английского принца. С разрешения короля молодые люди отправились в Мортфонтен, питая робкую надежду, что беглянка укрылась именно там. Федор и Ли Кан остались в Фонтенуа и продолжали опрашивать солдат и жителей края.
Адриан и Флорис преодолели сорок лье за восемнадцать часов. Они ни разу не остановились, не спали полтора суток, не пили, не ели, а только меняли на станциях лошадей. Нужно было обладать железным здоровьем и недюжинной силой, чтобы вынести такую гонку. Но их ждало очередное разочарование: старый замок был пуст и темен, в нем находились только церковный сторож и его жена. Они уверяли, что никто не приезжал и они никого не видели.
— Жеодар! — воскликнули разом братья — их осенила одна и та же мысль.
— Ну, разумеется, она отправилась к этому негодяю! — проворчал Флорис, досадуя на себя за то, что не подумал об этом раньше.
При виде двух молодых людей господин Кастильон дю Роше подумал, что ему грозит новая опасность. В мгновение ока лакеи и вся прочая прислуга вооружились кто ножом, кто шваброй, кто ножницами. Не обращая внимания на столь странный прием, Флорис и Адриан объяснили графу дю Роше цель своего визита, стоя перед стройными рядами поварят с угрожающе поднятыми поварешками.
Маленькие живые глазки Жеодара радостно заблистали, но он отрицательно покачал головой:
— Нет, господа, я не видел мадемуазель де Вильнев, слово графа дю Роше! Но вот что выходит, когда молодую девушку хотят заставить что-то сделать насильно! Мадемуазель де Вильнев желала выйти замуж за меня, и, если бы вы не воспротивились, она была бы счастлива…
Флорис и Адриан явились вовсе не за тем, чтобы получить нагоняй, да еще от кого! Убежденные в невиновности господина дю Роше, они откланялись. Похоже, он был искренен. Он был встревожен и в то же время чрезвычайно доволен, что так обернулось дело.
— Ах, ваше сиятельство! Мадемуазель могла доставить вам так много хлопот! — промолвил лакей, затворяя за братьями дверь. Как мы уже говорили, слова Падена были всегда чистым золотом.
Без особой надежды Флорис и Адриан отправились в пансион сестер-урсулинок. Но матушка Мария-Марта давненько не видывала свою самую плохую ученицу. От угрызений совести Флорис сходил с ума.
