— До завтра, дорогая! До скорого свидания! Тебе… Тебе ничего не нужно? Постарайся привести себя в порядок и быть красивой… в день нашей свадьбы! — прошептал Флорис, высаживая Батистину из кареты у дверей дома, где они остановились. Батистина испугалась, что Флорис войдет в дом вместе с ней, но он только галантно распахнул перед ней дверь и пропустил внутрь, а сам опять занял место кучера, чтобы отогнать карету туда, где он ее раздобыл. Батистина с облегчением вздохнула.
Грегуар и Элиза, к счастью, спали. Несмотря на свои выдающиеся способности выдумывать всякие истории, Батистина едва ли нашла бы сейчас в себе силы объяснить им, почему она в таком виде — в мужском кафтане и в напиленной задом наперед нижней юбчонке. Оказавшись в своей комнате, она, наконец, вздохнула полной грудью. Она торопливо избавилась от мокрой одежды и принялась сушить волосы, мечтательно глядя в зеркало. Батистина провела рукой по очаровательным изгибам и выпуклостям своего тела, потрясенная новыми, только что открытыми ощущениями.
«Я обожаю любовь!» — подумала она. Но вместе с этой обжигающей мыслью пришла и другая… Батистина знала, что отныне нечто ужасное, отвратительное, грозное будет преследовать ее по пятам.
Грудь ее сотрясалась от рыданий. Флорис презирает ее… Он презирает ее из-за ее несчастной матери! Батистина чувствовала, что это правда. Она будет связана с человеком гордым и властным, и всякий раз во время ссоры он будет кричать ей в лицо о своем презрении. Она предчувствовала, что иногда их будет неумолимо тянуть друг к другу, но когда безумие пройдет, они будут отдаляться друг от друга все дальше и дальше. А король… король, который, должно быть, знал всю правду и играл ее судьбой, говоря ей заведомую ложь… как все это низко и подло!
Батистина отерла с ног несколько капелек крови. Легкая смутная боль напомнила ей о том, что теперь она была женщиной. Она быстро натянула на себя чистую рубашку и скользнула в нагретую заботливой Элизой постель. Наклонившись задуть свечу, она заметила лежавшее на видном месте на ночном столике письмо.
— Почерк Жанны-Антуанетты… Что ей от меня надо? — прошептала изумленная Батистина и быстро сломала печать.
«Дорогая Батистина!
Я остановилась в Колонне, в замечательном домике из розового камня, он там такой один. Король настоял, чтобы я приехала тайно повидать его. Я думаю, что могу уже сообщить тебе, что он меня любит. Мне сказали, что ты здесь и что ты выходишь замуж за твоего «кузена», маркиза де Портжуа. Приезжай ко мне тайком, нам надо многое сказать друг другу».
— Дорогая! Дорогая!
Перед Батистиной заблистал луч надежды. Несмотря на разногласия и заметное охлаждение, Жанна-Антуанетта была и оставалась ее единственной подругой. Подталкиваемая какой-то неведомой силой, девушка поднялась с постели. Она надела простое скромное платье, накинула на плечи шаль и спрятала письмо за корсажем. Нацепив чепчик, спрятала под ним свои длинные волосы, сверху набросила накидку с капюшоном. Наступил решающий момент…
Хлопнула входная дверь. Флорис и Адриан, повстречавшие друг друга на улочках городка, поднимались к себе. Батистина быстро загасила свечу. Шаги Флориса, которые она узнала бы среди тысяч других, замерли у дверей ее комнаты. Батистина затаила дыхание. Ей показалось, что он тяжело вздохнул и пошел дальше. Батистину охватило желание открыть дверь, догнать его и броситься к нему в объятия.
Дверная ручка зашевелилась и начала медленно поворачиваться. Батистина едва не закричала. В комнату проник Жорж-Альбер, он пришел пожелать девушке доброй ночи. Батистина перевела дух. Она прижала палец к губам, призывая приятеля к молчанию. Жорж-Альбер был очень умен и сразу понял, что происходит нечто очень важное. Батистина подхватила его на руки. Опять внизу хлопнула дверь: это вернулись Федор и Ли Кан. Батистина выждала еще несколько минут и бесшумно спустилась по лестнице. На пороге дома она заколебалась и остановилась. Ее руки задрожали. Жорж-Альбер хотел удержать ее от опрометчивого поступка и закричал, желая предупредить всех остальных, но он плохо знал упрямый характер Батистины. Она зажала ему рот рукой. Решение было принято окончательно и бесповоротно. Она стремительно запахнула полы накидки, спрятала под ней Жоржа-Альбера и низко опустила капюшон на лицо. Она выскользнула за порог в ночь, не чувствуя угрызений совести и сожалений. И даже не обернулась.
Было около четырех часов утра.
Час спустя карета с плотно задвинутыми шторками выехала из деревни и покатила на юг. Лошади неслись галопом…
— Нет моей голубки! Похоже, она даже не ложилась! — стонала славная Элиза, спускаясь сверху Она была потрясена и почти не могла говорить.
Был уже полдень. Батистину решили не будить подольше. Флорис и Адриан бросились в комнату девушки. Они были уже в париках и расшитых кафтанах — готовились к торжественной церемонии бракосочетания.
— Должно быть, она встала раньше нас, и ей захотелось немного погулять по окрестностям! — произнес первое, что пришло в голову, Флорис, но голос его звучал неуверенно.
Адриан внимательно посмотрел на мгновенно посеревшее, осунувшееся лицо брата, на котором прочел предчувствие какой-то ужасной драмы. Всегда осторожный и осмотрительный, молодой граф де Вильнев воздержался от расспросов. Он послал Федора и Ли Кана на поиски Батистины, поручив им, по возможности, более тайно опросить солдат и жителей деревни, чтобы избежать скандала.
— Наверняка это дело рук поганого рыжего англичанина! Мало им того, что когда-то похитили у нас Жанну д’Арк! — кипятился Грегуар. Элиза только заливалась слезами.
Молодые люди не стали терять времени даром и тотчас же поскакали к королю. Людовик, казалось, был искренен. Нет, он не видел Батистину со вчерашнего вечера… Флорис поостерегся сообщить ему, что Батистине уже известна вся правда об их недостойной сделке.
— А может быть, это дело рук Камберленда? — проворчал король, которому в голову пришла та же мысль, что и старому Грегуару.
Флорис и Адриан умоляли короля не торопиться с выводами. Следовало посоветоваться с Морисом Саксонским.
Маршал принял их самым любезным образом. Под глазом у него красовался огромный роскошный синяк. Он выслушал братьев и с каким-то особым любопытством посматривал на Флориса. Может быть, он опознал человека, напавшего на него вчера вечером. Но если красавец Морис и догадался, кому он был обязан столь дивным украшением под глазом, то, как хорошо воспитанный светский человек к опытный царедворец, он не подал виду. Граф сообщил, что не видел Батистину со вчерашнего дня. Гордый маркиз де Портжуа унизился даже до того, что отправился расспросить Эрнодана де Гастаньяка и Лафортюна. Гасконский дворянин, казалось, был так же удивлен и обеспокоен, как и Людовик XV. Адриан не сводил глаз с Флориса.
