— Ты занимаешься ее будущим?
— Да. Для этого есть причины. И мне, конечно, надо было обо всем рассказать тебе. Это старая история. И придется говорить о людях… вовлеченных в нее. Но я скажу тебе все. Чан Чолань, как ты знаешь, была при дворе и должна была стать одной из наложниц. Она была очень красивой женщиной и очень необычной… Она и до сих пор остается такой же.
— Это я знаю.
— Мой отец был очарован ею. Она стала его любовницей. Появился ребенок. И это Лотти.
— Значит, Лотти твоя сводная сестра?
— Да. Вот почему я хочу устроить ее жизнь и попытаться сделать ее брак счастливым.
Когда Чан Чолань хотела, согласно местным обычаям, выбросить девочку на улицу и было ясно, что бедняжке уготована гибель, как многим другим девочкам, мой отец решил спасти ее. Он опасался, что его жена станет подозревать, что дело нечисто, если он сам займется устройством судьбы ребенка, поэтому по его просьбе спасением ребенка занялся Редмонд. Именно Редмонд должен был договориться обо всем с Чан Чолань и стать опекуном девочки. Проблема заключалась в том, что Чан Чолань была обречена потерять лицо, если бы люди узнали, что эта полукитаянка ее родная дочь. Но если девочка была подобрана на улице и за ее воспитание готовы были заплатить — этот вариант был приемлем. Редмонд опекал девочку после смерти моего отца.
Он не разрешил искалечить ей ноги. Теперь ты знаешь всю историю. Наша семья была всегда в дружеских отношениях с Чан Чолань. Надо было все это рассказать тебе с самого начала, но это было семейной тайной, и мне не хотелось, чтобы ты думала о нас плохо. Я считаю, что обо всем этом надо давно забыть. Адам, конечно, знает эту историю, и по этой причине Лотти появилась у тебя.
— Бедный ребенок. Мне почему-то было жалко ее с самого начала.
— Естественно, что я хочу помочь ей. В том, что произошло, ее вины нет. Мне хочется устроить ей наилучший брак из всех возможных. Мы дадим ей приданое, и это поможет успеху брака.
— Зря ты мне не сказал этого раньше. Я считала, что ты ходишь к красивой китайской любовнице, которая отрывает тебя от меня.
Он засмеялся и сказал:
— Нет такой силы, Джейн, которая могла бы оторвать меня от тебя. Я люблю тебя и знаю цену этой любви. Никогда не думай об этом по-другому.
Как я была счастлива! Как легко мне соскользнуть в состояние настоящей эйфории.
Как смеялась я над своими страхами в этот бархатно-серый предрассветный час, лежа рядом с Джолиффом.
Но при свете дня сомнения возвратились.
Лотти раскладывала мое белье в ящики гардероба.
Я сказала ей:
— Лотти, мне очень часто вспоминается та ночь, когда я ходила во сне.
Она стояла безмолвно, как статуэтка. А я продолжила:
— Не могу понять, каким образом мне удалось подняться в ту комнату и подойти к окну.
— Вы болели. Теперь лучше.
— Ты чутко спишь, Лотти?
Она никак не реагировала, как будто не поняла моего вопроса.
— Ты услышала мои шаги?
— Да.
— Ты видела, что я вышла из своей комнаты? Она отрицательно покачала головой.
— Значит, ты только слышала.
— Слышала, — эхом отозвалась она.
— Когда ты появилась в комнате, я была уже около окна?
— Да. И мистер Джолифф оттягивал вас от него.
— Значит… он оказался там раньше тебя? Она кивнула, хихикнув.
— Мне всегда хотелось знать, как это все произошло. Но пока я болела, было не время спрашивать. Теперь я здорова, и мне любопытно знать подробности. Так, значит, он пришел раньше тебя?
— Он там раньше. — Она заявила это твердо. Но ведь Джолифф мне рассказал совсем не так. Боже мой! Что же все это означает, подумалось мне.
Я поехала в порт, чтобы повидаться с Тоби. Он пригласил меня в личный кабинет своего офиса и плотно закрыл дверь.
— Джейн, я очень беспокоюсь за вас, — заговорил он первым.
— Я тоже беспокоюсь за себя, — ответила я ему в тон.
— В книгах по китайской медицине и лекарствам я нашел кое-что, что хочу показать вам.
— Пожалуйста, это очень любопытно.
— Нет, эта книга у меня дома. Приезжайте и сами прочтите. Суть в том, что там описан старинный китайский рецепт. Делается смесь опиума и сока какого-то редкого ядовитого растения. Эта смесь использовалась веками наиболее известными злодеями-отравителями. Причем, описанные симптомы очень сходны с теми, о которых вы рассказывали.
— Это правда?
— Прежде всего на жертву находит апатия, иногда переходящая буквально в летаргию. Человека начинают мучить тяжелые сновидения, потом галлюцинации. Появляются какие-то призрачные фигуры странной формы. Под влиянием этой смеси человек начинает ходить во сне. Постепенно здоровье слабеет. Человек чахнет на глазах домочадцев и, как правило, умирает — Сильвестер… с ним все было так.
— Но и с вами?
— Мне кажется, кто-то хочет добить меня.
— Я опасаюсь за вас, Джейн.
— Я уже не страдаю от галлюцинаций. Но раньше я часто видела странное существо на лестнице. Я нашла карнавальный костюм, в который кто-то переодевался и пугал меня.
И я объяснила Тоби, что произошло в последние Дни.
— Но вы находились, согласно чьему-то мнению, в подходящем состоянии, чтобы поверить в галлюцинацию.
— Сначала, да. К тому же я ходила во сне. И если бы Джолифф не оказался рядом…
Я помолчала. Почему Джолифф оказался там? Почему он сказал, что Лотти уже была рядом со мной, когда вбежал он? Почему она рассказывает все наоборот? Что означает такое расхождение в их рассказах? Я боролась с подозрением, что это он использовал китайский яд, благодаря которому я вошла в сумеречное состояние и пошла наверх, и пытался вытолкнуть меня в окно. Но тут появилась Лотти. Это звучало абсурдно. Вряд ли ему хотелось, чтобы и его вторая жена покончила с собой в точности так же, как и первая, выпрыгнув из окна. Правда, все знали, что я болею. Возможно, что я в своем болезненном состоянии шла к окну именно потому, что в моем воспаленном сознании застряли мысли о подобной гибели Беллы.
Мне не хотелось принимать столь диких объяснений. Я не стала ими делиться даже с Тоби.
Тоби выразительно посмотрел на меня.
— Кто-то хочет убрать вас со своей дороги, Джейн. Я знаю, что дела Адама не блестящи. И в случае вашей смерти он, став автоматически опекуном Джейсона, их поправил бы. Джейсон еще очень мал, и впереди у Адама было бы много-много времени.
И тут я выпалила:
— Нет, Адам ничего бы не достиг. Я изменила завещание. Во главе дела в случае моей смерти станет Джолифф, мой муж.
Я заметила, что в глазах Тоби мелькнул ужас, и не сразу поняла причину этого.
— А Джолифф знает об этом?
— Естественно, знает. Мы это решение приняли сообща. Разве не справедливо, что в случае моей смерти опекуном Джейсона станет его отец?
