Мы оказались в проходе, который упирался в стену. Было холодно, и светильники окружала туманная дымка.
— Куда мы идем? Там не может быть Джейсона.
— Чан Чолань сказала, что есть.
— Где мы?
— Мы почти под Домом тысячи светильников.
— Значит, недостающие до тысячи светильники находятся здесь?
Она кивнула. И сказала — Идем.
Мы подошли к двери. В ней была решетка. Лотти открыла ее, и мы вошли внутрь. Очень много светильников горело в этом помещении, напоминающем храм. И здесь я увидела статую и сразу поняла, что это великая Куан Цинь. Ее добрые глаза изучали меня; она была сделана из жадеита, золота и, конечно, розового кварца. Переливающаяся великолепная статуя.
— Это… Куан Цинь?
А перед богиней было надгробье из золота и мрамора. На нем лежала мраморная фигура.
Я подумала про себя: «Вот он, секрет Дома тысячи светильников». Посмотрев на потолок, я увидела на нем сцены из жизни рая фе. Можно было насчитать семь деревьев, с ветвей которых свисали драгоценности, семь перламутровых мостов и повсюду фигуры в белых одеждах.
Тогда я спросила:
— Но где же Джейсон?
— Он там.
Я не увидела ничего, кроме длинного ящика, стоящего на подмостках.
— Лотти, шутки в сторону, что все это значит?
— Он там. — Она опять упорно повторила это.
Я пошла в указанном ею направлении, там не было и следа Джейсона.
Я повернулась к Лотти. Но ее здесь больше не было.
Дверь была захлопнута, и я осталась в полном одиночестве.
— Где ты, Лотти? — Мой голос прозвучал глухо. Меня начинала охватывать паника. Добрая богиня, казалось, смотрела на меня с сожалением. И до меня дошло: случилось то, о чем дом все время хотел меня предупредить.
Я подошла к двери, через которую мы вошли. Она была абсолютно гладкой и даже без ручки. Я стала толкать дверь изо всей силы.
Она не шелохнулась.
Я оказалась заперта в странном месте. Мне было ясно, что меня сюда заманили с помощью Лотти. Почему? На этот вопрос я ответить не могла. Вдруг я ощутила, что за мною кто-то наблюдает. Я повернулась и увидела тень за решеткой двери. Это была Чан Чолань. Ее лицо имело совершенно дьявольское выражение.
— Вы не нашли сына?
— Его здесь и не было. — Мои собственные страхи отступили, когда я подумала о том, что могли сделать с моим сыном.
— Вы не смотрели. Он здесь.
— О, Боже, скажите, где он? — Я не могла сдержать свой крик.
— Поищите. Найдете.
Жуткая догадка охватила меня. Я ведь видела ящик на подставках. И мне показалось, что это гроб. Мысль была непереносима. Нет, этого быть не могло!
Я бросилась к ящику. Мне показалось, что более страшного момента в своей жизни я не переживала. В этом ящике я увидела моего сына с лицом бесцветным, как белый шелк, на котором он лежал, совершенно не похожего на того веселого жизнерадостного Джейсона, каким он был в жизни. Не помню, закричала ли я. Мир вокруг обрушился. Я замерла и смотрела на такое любимое лицо.
Джейсон, мой ребенок… мой сын… мертв. Но ради чего эта бессмысленная пытка, этот ужас? Что все это значило?
— Джейсон! — я рыдала, встав на колени около него. Я тронула его лицо. Неожиданно оно оказалось теплым.
— Джейсон! Мой дорогой сынок! — крик вырвался из самой глубины моей души.
Я приложила свои губы к его губам и — о радость превыше всего на свете! — я ощутила его пульс на виске. Он не умер!
Голос сверху произнес:
— Он не мертв. Я не убивала. Моя религия не позволила мне.
Я подбежала к решетке.
— Чан Чолань, скажите мне, что это все значит. Что вы сделали с моим сыном?
— Он проснется. Через час он проснется.
— Это вы ввергли его в это состояние?
— Так было надо. Он очень живой. Надо его было сюда, и вы прийти сюда.
— Что вам от меня надо?
— Я хочу вы умереть… и ваш сын умереть, и так и надо сделать.
— Слушайте, Чан Чолань. Я хочу выйти отсюда. Я отдам вам все, что у меня есть, если вы дадите мне вместе с моим сыном уйти.
— Нельзя… слишком поздно.
— Что вы имеете в виду? Объясните же мне. Я прошу вас, Чан Чолань, скажите мне. Что вы хотите?
— Видите алтарь за статуей богини? На нем две пиалы. Вы выпьете — одну, ваш сын — другую. Вы умрете.
— Значит, вы хотите, чтобы я сама убила себя и моего сына?
— Это так. Вы должны умереть.
— А что это даст вам, какую выгоду?
— Это восстановит лицо моих предков. Моего дедушки — великого мандарина. Доктор спас ему жизнь, и он отдал ему дом. Но сначала он построил под ним гробницу для любимой жены и поставил великую богиню следить за ней. Он жил в моем доме, но часто посещал усыпальницу любимой жены. А вы хотели найти секрет, и все иностранные дьяволы тоже. Когда-нибудь это произошло бы. А дом должен принадлежать настоящему владельцу.
— Так вам нужен дом? Почему же вы не объяснили мне этого?
— Чин Ки получит дом. Когда вы умерли и мальчик умер, дом перейдет к Адаму. Чин Ки — сын Адама, так что право будет за ним. Чин Ки женится на китаянке, они будут жить в Доме тысячи светильников, и предки обретут покой.
— Адам! Я не верю этому.
— Ну, вы верили — он Джолиффа сын. Адам очень умный. Он прятался много.
— Но этот дом не перейдет к Адаму. Если умру я, то все получит Джолифф.
— Нет правда. Сильвестер сделал завещание. Адам знал.
— Но я все изменила. Все уже по-другому. Адам не наследник.
— Нет? — Она на момент как бы сдала позиции.
— Мой муж получит все, чем располагаю я. Теперь я торопилась убедить ее. Она подняла брови:
— Если надо будет сделать что-нибудь еще, придется сделать!
Итак, она собралась убить и Джолиффа.
— А Лотти, какую роль она сыграла во всем этом?
— Лотти — моя дочь. Отец Адама — ее отец.
— Вы обманули моего мужа. Вы сказали ему, что это его отец — отец Лотти.
— Так было нужно, чтобы он бывал здесь. Да. Я хотела, чтобы вы знали, что он ходит сюда. Я хорошо продумала. Для будущего.
— И это вы приказали Лотти убить моего первого мужа?
— Не собираюсь говорить с вами. Но скажу, что вам надо убить себя и сына.
— Вы думаете, что никто не видел, что я пошла к вам, и никто ни о чем не догадается? Нас не будут искать?
— Вас найдут. В море. Вас переправят туда и со временем там и обнаружат.
— Вы — дьявольское отродье!
— Не понимаю. Пейте отраву. Боли нет. Все очень быстро.
Она ушла, а я осталась в этой камере. Я подошла к гробу и вытащила Джейсона наружу. Я перенесла его на руках и посадила у надгробья. Тишина — и мы с Джейсоном в неверном свете фонарей — четыре сотни светильников в этой часовне и лабиринте, который вел в нее. Тишина — и моя надежда на чудо, которое спасет нас.
В этой опасной ситуации все же было светлое пятно. Теперь я точно знала, что Джолифф не виновен.
