Оливия осторожно села, потом поднялась на ноги и едва не закричала от боли в коленях и голенях. Из глаз ее брызнули слезы.
Боль в одной ноге вскоре утихла, но другая нещадно горела. Наверное, при падении она растянула лодыжку.
Скрипя зубами, Оливия побрела прочь от дерева. Нужно было торопиться, и она заставила себя двигаться быстрее. До конюшни оставалось не более сотни шагов. Преодолев это расстояние, Оливия, тяжело дыша и покрывшись липкой испариной, наконец привалилась к гладко отесанной стене. Едва слышно всхлипнув, она осторожно посмотрела на оставленный ею дом. Все окна верхних этажей оставались темными. Должно быть, Элизабет принимала графиню Стэнхоуп в нижней гостиной.
Неожиданно Оливия услышала негромкий разговор, доносившийся из конюшни, и замерла на месте.
Двое молодых конюхов пили джин и играли в кости!
Оливия совсем пала духом. Идти пешком она не могла, а увести лошадь из-под самого носа конюхов совершенно невозможно! Что же делать?
Сидеть в темноте и дожидаться, пока слуги уберутся восвояси, или отправиться в путь пешком, несмотря на ужасную боль в ноге? Терять время в ожидании слишком рискованно, и Оливия решила идти пешком.
В этот момент зажегся свет в окне ее спальни, потом погас, и через несколько секунд во всем доме замелькали тревожные огни. Ее отсутствие обнаружено!
Задыхаясь от боли и страха, Оливия бегом бросилась к густым зарослям, то и дело спотыкаясь и чуть не падая на холодную сырую землю.
Охваченная паникой, она все же нашла в себе силы добежать до кустов колючей жимолости и спрятаться там, словно загнанный зверь. На улицу тем временем высыпали слуги со свечами и факелами. Среди них выделялась стройная фигура Элизабет в нарядном бледно-голубом платье, казавшемся совсем белым в ночной тьме.
Теперь Оливии нужно во что бы то ни стало добраться до дубовой рощи возле изгороди, откуда потом можно незаметно ускользнуть на проселочную дорогу.
Сильно хромая и выбиваясь из сил, она бросилась к темневшим неподалеку высоким деревьям, каждую секунду ожидая, что ее заметят и пустятся в погоню. Все тело ее болело, легкие горели от недостатка воздуха. Оглянувшись, она увидела, что часть слуг бросилась в конюшню, другие побежали по аллеям парка. Закусив губу, Оливия заставила себя двигаться быстрее и через несколько секунд оказалась в дубовой роще. Прислонившись к дереву, она с трудом перевела дыхание и стала горячо молить Всевышнего о помощи. Она должна спасти дочь, вызволить ее из страшного плена! Теперь ей предстоял опасный путь до Стэнхоуп-Холла.
Когда она решила, что достаточно отдохнула и может отправляться дальше, где-то совсем рядом послышался стук лошадиных копыт. Оливия открыла глаза и увидела мчащуюся по аллее рядом с дубовой рощей карету, в которой сидела… Элизабет!
Оливия сжалась в комок и прильнула к дубу с такой страстью, словно хотела слиться с ним воедино.
По бокам кареты стояли слуги с факелами и внимательно смотрели по обеим сторонам дороги.
Вот карета поравнялась с тем деревом, возле которого в смертельном страхе пряталась Оливия, и Элизабет прокричала кучеру:
– Харольд! Надо послать человека к Арлену с сообщением о побеге! Мы должны найти ее! Она не могла уйти далеко!
Освещенная факелами карета промчалась мимо и свернула на дорогу к Стэнхоуп-Холлу.
Оливия осторожно вытерла слезы. Ее не заметили!
Гаррик скакал на коне, сожалея, что отправился в путь верхом, а не в экипаже, потому что раненый бок от преждевременной нагрузки болел все сильнее. Сообщение матери о том, что Оливия серьезно больна и даже прикована к постели, настолько взволновало его, что он не мог ждать, пока слуги запрягут лошадей. Вряд ли Оливия действительно не встает с постели. Скорее всего этот негодяй Арлен снова посадил ее под замок! Что ж, если он посмел причинить боль ей или Анне, Гаррик убьет его! И не на дуэли, а просто схватит за горло и придушит как паршивую собаку!
Да, надо было ему самому еще раньше съездить в Эшбернэм, а не поддаваться на увещевания отца, который знать не знает, что такое любовь. Впрочем, сожалеть об этом уже слишком поздно. Оставалось только надеяться, что он все же успеет предотвратить нежелательное развитие событий.
С приближением к Эшбернэму дурные предчувствия усиливались. Правда, по дороге он никого не встретил, но, с другой стороны, кто же из приличных людей путешествует по ночам?
Внезапно вдали показалась карета, она быстро двигалась ему навстречу. Гаррик придержал коня и вгляделся в ночную мглу. Трив, высунув язык, тоже замедлил бег.
Показавшаяся впереди карета принадлежала явно не бедному человеку, а единственным ближайшим поместьем в округе был Эшбернэм.
Гаррик знал, что Арлен уехал в Лондон, и все же думал, что в этой карете ехал именно он. Но вместо Арлена виконт увидел в карете… Элизабет! С ней были четверо вооруженных слуг.
Когда Элизабет узнала всадника, на лице ее отразилось удивление.
– Стой! Останови карету! – крикнула она кучеру, и тот немедленно подчинился хозяйскому приказу.
Гаррик подъехал ближе.
– Какой сюрприз! – воскликнула Элизабет. – Добрый вечер, лорд Кэдмон! То есть лорд де Вер!
Не испытывая ни малейшего желания пускаться в объяснения насчет своего изменившегося титула, Гаррик отрывисто спросил:
– Что вы делаете здесь, на дороге, в столь позднее время, Элизабет? Неужели вы решили ночью отправиться в Лондон?
– Для вас, де Вер, я леди Хоутон, – холодно ответила Элизабет, вздернув подбородок.
– Где Оливия? – спросил Гаррик, не обращая никакого внимания на слова Элизабет. – Только не говорите мне, что она серьезно больна!
– Оливия действительно больна и прикована к постели! – фыркнула Элизабет. – Да уж не влюбились ли вы в жену моего брата? Наверное, ему следует снова вызвать вас на дуэль!
– Сожалеете, что я остался жив?
– Мне все равно! – равнодушно проговорила она. – В конце концов вам придется поджав хвост убираться на свой островок, а все наследство и графский титул достанутся вашему брату!
Она довольно рассмеялась.
У Гаррика вскипела кровь от ярости.
– Я не собираюсь обсуждать будущее этого самозванца! А Барбадос мне очень нравится!
– Еще бы! Вы превратились в самого настоящего дикаря, Гаррик! Всегда странный, грубый и непредсказуемый! Что может быть хуже?
– Дорогая Элизабет, неужели вы все еще любите меня, если ругаете с таким чувством? – вкрадчиво поинтересовался Гаррик.
– Я никогда вас не любила! – выпалила она.
– Нет? – удивился он. – Значит, вы легли в мою постель из чувства… отвращения ко мне?
Вышколенные слуги сидели, не шелохнувшись и не подавая виду, что удивлены этой перепалкой аристократов.
