Анастасия Дробина - Барыня уходит в табор

Настины скулы порозовели. Она смущенно поклонилась Феске:

– Спасибо, дорогая. Не забуду.

– Счастья вам и детей мешок, – напутствовала Феска, выходя за ними на крыльцо.

Гроза уже ушла, лишь отдаленные раскаты еще ворчали за Новоспасским монастырем да с ветвей яблонь срывались тяжкие капли. Мокрая трава блестела. За церковью был виден рыжий край заходящего солнца.

– До темноты надо успеть, – сказал Илья, выводя Настю за калитку. Осмотрев ее, забеспокоился: – Мокрая вся… Идти неблизко, застынешь еще. Может, вернемся, высушишься?

– Нет! – Настя схватила его за руку. – Я и так дрожу вся! Вдруг отец схватится или Митро? Быстрее, Илья, прошу, быстрей!

– Не боишься в табор-то?..

– Отстань! Боюсь! Всего боюсь. Только не сейчас… После поговорим. Варька-то точно там? – она зашагала впереди, держа его за руку, и Илье поневоле тоже пришлось прибавить ходу.

На непросохшей улице не было прохожих, вечернее солнце отражалось в лужах вдоль тротуаров, разбивалось о кресты церкви, садилось все ниже и ниже. За спиной остались Таганка, обе Гончарные, впереди уже замаячили полосатые столбы заставы, за которыми начиналась дорога. Теперь уже Илья шел впереди, таща за собой запыхавшуюся Настю. Вот они миновали заставу, будку с караульными, вышли на залитую закатным светом дорогу. Красное солнце уже коснулось краем горизонта. Илья, присмотревшись, заметил на дороге маленькую фигурку:

– Смотри – Варька!

– Варька? Ох, хорошо как… – Настя улыбнулась и вдруг высвободила пальцы из руки Ильи.

– Подожди. Попрощаюсь… – и, прежде чем он успел спросить, с кем она собирается прощаться, Настя повернулась к городу, пламенеющему на закате куполами церквей и монастырей, раскинула в стороны руки с зажатыми в них краями платка и крикнула: – Оставайтесь с бого-о-ом!

Звонкий крик пронесся над полем. Из будки выскочил часовой, забранился, застучал винтовкой, а Настя уже, смеясь и размахивая платком, бежала по дороге навстречу Варьке. Илья вздохнул. Украдкой перекрестился и пошел следом.

Будь счастлива (цыганское приветствие).

Митро пришел!

Кофарить – барышничать.

Арапо – прозвище от «арап». В среде цыган прозвища заменяли фамилии и иногда даже имена.

Смоляко – прозвище от «смоляной».

Парень.

Господа.

Боже мой.

Встань.

Цыгане, он пьян, как собака, давайте «Не вечернюю».

Счастливый мальчик!

Нецыганка.

С богом.

Хоровые цыгане не были знакомы с нотной грамотой, поэтому тональность обозначалась начальным аккордом какой-нибудь известной песни.

Милютин Д.А. – военный министр России во время Второй Крымской войны.

Горчаков А.М. – министр иностранных дел.

Скобелев Михаил Дмитриевич – легендарный генерал Второй Крымской войны, пользовавшийся большой популярностью в армии и в народе.

Отец!

Девочка.

От «балычни» – свинья.

Пропали.

Дерьмо.

Не бойся, не бойся, доченька.

Знаешь?

Ну, спой.

Ой, беда будет, цыгане. Яшка, надо уезжать.

Вижу. Но господин не пускает девочку.

Дочка, сядь с господином.

Замолчите!

Дочь, уйди…

Старая.

Оставайтесь с богом.

Ступайте с богом.

Это превосходно!

Драматический тенор.

Хватит.

Умница.

По-цыгански.

На дом денег нет – уборную построила!

Сто я верст.

Красавицу-жену.

По-цыгански.

Добрый вечер.

Бэнго – от «бэнг» – «черт».

Мальчик.

Сядь.

Мама, мама… мамочка…

Сестренка.

Милая.

Давно ли ты вдова?

Ты цыган?

Да, мы цыгане.

Глухого.

По-цыгански.

Что говоришь?

Цыгане, русские пришли! Господа пришли!

Будь здоров, счастлив и силен. Мы цыгане.

У цыган-кэлдэраря незамужние девушки не могли носить монисто. Одну монету на шее носила лишь просватанная невеста.

Хозяйка.

Господи… Быстрее нужно.

С богом!

Встаньте.

Господи, какой цветочек!