Дани даже немного испугалась. Это не могли быть охотники – уважая покой монахинь, они обычно держались подальше от обители.
Внезапно ледяная дрожь пробежала по спине, и, вскочив на ноги, Дани выскочила из своего укромного уголка и ринулась к воротам. Предчувствие чего-то ужасного охватило ее, она помчалась изо всех сил, подхватив длинный подол, чтобы не путался под ногами.
Откуда-то издалека донесся пронзительный женский вопль.
Женщина кричала так, будто сам сатана тащил ее душу в ад.
На мгновение ее голос стих, его заглушили гневная перебранка, а потом шум драки и топот подков. По их звуку уже совсем запыхавшаяся Дани догадалась, что всадники поскакали по каменистой горной тропинке.
Дани добежала до места, где тропинка, извиваясь, круто поворачивала в гору. Вдруг она заметила что-то странное в стороне от дороги и, обернувшись, в ужасе закрыла лицо руками, испустив хриплый стон.
Обнаженное тело Колта неподвижно лежало в ручье, а вокруг головы в воде расходилось широкое ярко-багровое пятно.
Дани ринулась к нему и, упав на колени, осторожно приподняла над водой голову брата. Кровь горячей струей потекла ей на подол.
Припав к груди Колта, Дани снова и снова отчаянно повторяла его имя.
Вдруг он шевельнулся и слабо застонал. Это был слабый, хриплый звук, но его оказалось достаточно, чтобы слезы мгновенно высохли на глазах у Дани. Сдерживая рыдания, она постаралась как можно осторожнее приподнять его большое беспомощное тело.
Дани была не единственной, кто услышал выстрел, вблизи тихих монастырских стен он прогремел как гром среди ясного неба.
Со всех сторон к Дани спешили сестры, Но, потеряв голову при виде страшного зрелища, они, как стая испуганных птиц, бросились искать помощи у матери-настоятельницы.
Высокий сан не позволил матушке самой поспешить на место происшествия, но у нее хватило благоразумия разрешить перенести раненого в монастырь и распорядиться устроить его в лазарете.
И пока Колта осторожно несли на носилках вверх по горной тропе. Дани шла рядом, крепко сжимая слабую руку брата.
Она ждала снаружи, пока сестра Франческа, обычно ухаживающая за больными, осторожно осматривала Колта. Наконец ей позволили войти, и она с удивлением осмотрелась.
Чисто выбеленные стены, такой же белоснежный потолок, ни ставней, ни занавесок на высоких стрельчатых окнах, из которых открывался унылый вид на голый, каменистый склон и по-осеннему пожухлую листву.
Вдоль каждой стены стояли койки, узкие, с высокими железными спинками. Колта положили у окна, прикрыв тонким шерстяным одеялом. Его голова была забинтована, глаза по-прежнему закрыты, и лишь грудь слабо колыхалась.
Дани бросила умоляющий взгляд на сестру Франческу, со страхом ожидая, что она скажет.
– Ваш брат все еще без сознания, – строго предупредила монахиня. – Слава Богу, пуля не задела мозг, иначе он был бы уже мертв. К несчастью, – и она виновато пожала плечами, – я могу только предположить своего рода контузию.
– Но он выживет? – чуть слышно прошептала Дани.
Бросив на раненого испытующий взгляд, сестра Франческа заколебалась.
– Я сделала, что могла. Мы должны ждать. Мужайся, сестра, милосердие Господне безгранично.
Дани склонилась над бесчувственным телом брата и осторожно коснулась губами его щеки.
– Пожалуйста, не умирай, Джон Тревис, я прошу тебя!
Она покинула лазарет, твердо убежденная, что пришло время дать знать отцу, что им нужна его помощь.
Гевин Мейсон, в ярости не находя себе места, метался перед входом в подвал, пока его люди, кряхтя и чертыхаясь, вытаскивали наружу ящики с золотом. Ему казалось, что они движутся как сонные мухи, нарочно сводя его с ума своей медлительностью. Дьявольщина, ну сколько они еще будут возиться?! Он уже успел зафрахтовать корабль, чтобы отправиться в Грецию, и, как только золото будет на борту, они снимутся с якоря.
Немного поодаль он заметил высокую, худощавую фигуру Дирка Холлистера, тоже наблюдавшего за возней с ящиками.
При виде его лицо Гевина перекосила злобная гримаса. Что за идиот, пристрелил Колтрейна с Поупом, да еще в двух шагах от монастыря! Холлистер отрицал это, но двое его людей признались, что слышали звуки выстрелов. Ко всему прочему, этот тупица даже не позаботился о том, чтобы закопать убитых! И теперь бесполезно ругать его: во-первых, дело сделано, а во-вторых, Дирк все равно упрям как осел.
Когда ему доложили, как все произошло, Гевин вспылил и обрушился на Дирка с дикой руганью, обозвав его сукиным сыном и придурком, из-за которого все они могут попасть за решетку.
Ярость его объяснялась тем, что Холлистер наткнулся на Бриану и Колтрейна, когда они, обнаженные, лежали в объятиях друг друга. Увидев пятна крови на теле девушки, Гевин пришел в бешенство. Теперь ему все было ясно, он уже давно догадывался, что Бриана без памяти влюблена в Колтрейна.
Так, значит, эта сучка обманула его, она никогда не соблазняла мальчишку. Все это время она просто водила его за нос как последнего дурака.
Ну да ладно, не важно. Все уже позади, и сейчас он мертв.
Связанную Бриану доставят на корабль и вместе с золотом отвезут на Санторин. А уж там они будут в полной безопасности, и он сможет иметь ее, сколько душа пожелает.
Гевин предпочел не спрашивать Дирка, почему при виде Брианы он превратился в обезумевшего от ярости дикого зверя. Он отлично помнил, как тот когда-то с ума сходил по девушке, а теперь безумное желание смешалось в его душе с бешеной жаждой мести.
Заметив, что трое охранников замешкались, застряв вместе с тяжелым ящиком в узком проходе, Гевин вспылил:
– Проклятие, шевелите же своими толстыми задницами, идиоты! Ведь вы смогли спустить эти ящики в подвал, так вот теперь вытаскивайте их оттуда. У нас нет времени рассиживаться. Этот болван Холлистер завалил все дело, и нам теперь нужно поскорее уносить ноги, да подальше. Чует мое сердце, что очень скоро здесь появится сам Тревис Колтрейн и тогда нам несдобровать!
– Это точно! – промурлыкала Элейн у него за спиной.
Гевин недовольно оглянулся. А ей что здесь надо, черт побери?!
– Убирайся вон, старая сука! Я не собираюсь терпеть твои плоские шуточки! Давай, ступай отсюда, не нарывайся на неприятности!
Элейн вспыхнула. Да как он смеет так разговаривать с ней, да еще в присутствии этих людей?!
– Ты слышишь меня? – Взревев от ярости, Гевин обернулся к ней, тонкие губы его растянулись в безобразной ухмылке, глаза злобно сощурились. – Убирайся немедленно!
– И это после того, что я для тебя сделала, ах ты, неблагодарный! – Элейн захлебнулась от обиды.
– Неблагодарный! Так вот тебе! – И Гевин грубо отпихнул ее в сторону. Элейн не удержалась на ногах и с размаху села на землю.
