прекрасный день представитель общины Драммуира примет приглашение и приедет в Лондон. Возможно, когда Хэмиш пришлет свой законченный роман в «Лондонский печатный двор». А пока он все еще занят правкой.
Катриона смотрела на нее, как всегда, спокойно и внимательно.
– Думаешь, они бы одобрили?
Шахтеры заявили бы, что в этой зале никто не отличит кирку от своей задницы. Хэтти хихикнула.
– Мой материал они одобрили, – кивнула она. – И я очень надеюсь, что одобрят и весьма солидную сумму, которую я переведу на счет общины.
– Если хочешь продать снимки за хорошую цену, – предложила Аннабель, – то герцог наверняка будет отличным покупателем.
Герцог Монтгомери находился возле стола с закусками – в полумраке его прямые плечи и блеск светлых волос узнавались безошибочно. Как и высокий силуэт лорда Баллентайна, стоявшего рядом с герцогом. К ним присоединился Люциан, и Хэтти отчаянно захотелось превратиться в муху и понаблюдать с ближайшей стены за этой невероятной троицей – трое мужчин с ледяным, самодовольным и мрачным темпераментом наверняка составляли убойную компанию. Впрочем, тем и важны подобные мероприятия, что на них пересекаются те, у кого в обычной жизни так мало общего. Люциан непременно воспользуется шансом и поговорит с Монтгомери о своей стратегии в продвижении законопроекта о собственности замужних женщин.
Наблюдая за Люцианом, она ощутила прилив нежности. Несколько дней назад он преклонил колено и попросил ее снова стать его женой. Хэтти смаковала свое «да», как упоительно-сладкий кусочек нуги.
– Смотрите-ка, – раздался насмешливый голос, – а вот и сама художница!
Айоф Бирн. Подруга Люциана пришла со спутницей – под локоток ее держала юная блондинка в платье из розовой тафты. Айоф ласково похлопала ее по руке.
– Моя подруга мисс Сьюзен Паттерсон, – представила она молодую женщину и пояснила для Хэтти: – Мисс Паттерсон – ваша большая почитательница.
Мисс Паттерсон застенчиво улыбнулась. Идеально очерченные губы и светлые локоны придавали ей сходство с ангелочком.
– Ваши работы замечательны, – мягким голоском проворковала она. – Я посещаю много подобных выставок, и видеть надежду и достоинство вместо сплошных страданий очень хорошо. Соседство снимков лиц и рук – удачная идея.
Сердце Хэтти налилось гордостью.
– Благодарю. На это меня вдохновила миссис Рози Фрейзер.
– Я видела ее имя на плакате, – отозвалась мисс Паттерсон.
Айоф взяла с подноса два бокала шампанского и протянула один мисс Паттерсон.
– На самом деле она хочет поговорить о ваших благотворительных проектах.
– Какой вас интересует?
– Насколько понимаю, вы с миссис Ван дер Вааль недавно создали Инвестиционный комитет, – сказала мисс Паттерсон.
– Похоже, молва разнеслась быстро, – с приятным удивлением признала Хэтти.
В качестве штаб-квартиры комитет использовал комнаты в одном из пустующих особняков Люциана. Джулиан Гринфилд предложил свою помощь, стремясь загладить вину, потому что хотел возвращения Хэтти к пятничным семейным обедам, но вместо него она выбрала Закари. Ее брат, который вечно будет винить себя за то, что хранил от нее секреты, вызвался с удовольствием. Он даже потеплел к Люциану, когда Хэтти сошлась с ним снова.
– Мы все еще работаем над критериями этических вложений, – сообщила Хэтти мисс Паттерсон.
Молодая женщина заинтересовалась:
– И как же вы это делаете?
– В настоящий момент мы тесно общаемся с квакерской общиной Оксфорда – мы заметили, что они не вкладывают в компании, связанные с производством оружия или торговлей оружием.
– Я заинтригована, – призналась мисс Паттерсон. – Начинала я с хлопка, и, возможно, мой опыт вам пригодится.
Глаза Хэтти округлились.
– Вы из тех Паттерсонов, которые занимаются текстилем?
– Была, – прошептала Айоф, – пока не вступила в профсоюз рабочих своего отца.
В этой фразе заключалась целая история, и Люси тоже ее уловила. Она вылезла вперед.
– Не желаете ли примкнуть к движению за избирательное право для женщин?
– Чего я действительно желаю, так это знать, возможно ли исцелить язвы общества с помощью той же системы, которая их вызвала, – призналась Айоф Бирн. – Реформа или революция, вот в чем вопрос.
– Она мне нравится, – восхитилась Люси. – Хэтти, где ты ее нашла?
Хэтти ощутила за плечом знакомое присутствие, обернулась и встретила спокойный взгляд Люциана. Он поднял карманные часы.
– Пора говорить речь, – напомнил он. – У тебя пять минут.
Сердце Хэтти пропустило удар. Она едва не забыла, как дышать. Ей довелось учить химии целый класс женщин. Она смотрела в дуло пистолета. Сейчас на ней ее любимый наряд: очаровательная шляпка и облегающее элегантное платье из фиолетового атласа, отделанное бархатом и расшитое жемчугом. Речь будет потрясающая!
Люциан склонился ближе, дразня ее ароматом мыла для бритья.
– Тебе что-нибудь нужно? – прошептал он. – Может, стакан воды?
В идеально пошитом темно-синем сюртуке, облегавшем его ладную фигуру, муж был чертовски хорош.
– Спасибо, – ответила Хэтти с улыбкой. – У меня есть все, что нужно.
В его глазах вспыхнула радость. Люциан скользнул взглядом по цветку чертополоха, приколотому к ее корсажу.
– Представитель китайской миссии попросил представить его тебе.
– Да неужели?
– Я уведомил его, что пара известных ваз вернулась к нему благодаря содействию моей жены.
Между ними разлилась тихая радость. Люциан и Хэтти стояли рядом, соединив сердца и мизинцы, всего год спустя после их первой встречи в Челси. Хаос первых дней знакомства отступил, они научились любить друг друга, их новый союз дарил обоим ощущение тепла и безопасности. Они все еще казались странной парой – разная внешность, разное воспитание, разный темперамент. Тем не менее на палитре художника два противоположных цвета считаются взаимодополняющими. Высокий контраст создает сильное впечатление, и они смотрятся особенно удачно, когда находятся рядом.
Хэтти нахально вложила руку в ладонь Люциана.
– Я – оранжевый на твоем синем фоне, – заявила она.
Он нежно сжал ее пальчики.
– Моя сумасбродная девчонка!
– По одиночке мы с тобой прекрасны, – пояснила она, – но вместе – просто великолепны!
Несчастный случай, в результате которого погибла семья Люциана, был навеян аварией на шахте Хускар в Силкстоуне в 1838 году, которая в числе прочих подобных способствовала принятию Закона о рудниках и угольных шахтах. Похоже, больше всего общество тогда волновало, что женщины работают в штольнях практически голыми, и дружественная шахтерам газета «Лейбор Трибьюн» писала: «Женщина, привыкшая к подобному труду, вряд ли способна надлежащим образом выполнять домашние обязанности или создавать мужчине уют». Некоторое время люди ездили на шахты и снимали женщин в брюках, потом продавали фотографии, и шахтеры стали получать процент с продаж. Женщины-шахтеры держались за свою работу и уклонялись от исполнения закона, потому что им нужно было кормить семьи. Во многом они стали воплощением противоречия между идеальной женщиной Викторианской эпохи (ангел в доме) и реальной, которой приходилось заниматься физическим трудом, чтобы выжить.
В Эдвардианскую эпоху женщины-шахтеры сыграли
