на кухню, чтобы подкрепиться, затем он пошел искать Анну.
'Мой брат умер', - сообщил ей Ричард.
Анна поднесла ладони к сердцу и побледнела.
'А Ее Величество', - продолжил герцог, - 'ничего мне не сказала. Как и лорд Риверс. И мне это не по душе'.
'Зачем им скрывать от тебя такие важные сведения?'
'Они хотят взять юного короля под свое крыло. Мне следует немедленно ехать в Ладлоу'.
'Ох, Ричард...ты точно должен ехать?'
'Разумеется, должен. Эдвард оставил сына под моей опекой. Мы говорили об этом во время нашей последней встречи. Словно он уже знал. Я дал ему обещание...более того, мне ясно видно, что страну следует защитить от алчности Вудвиллов. Теперь я не должен терять ни секунды. Надо подготовиться к отъезду'.
Прежде чем Ричард уехал, от Уильяма Гастингса прибыл еще один гонец. Предполагалось устроить заседание созванного королевой Государственного Совета и объявлялось, что 4 мая состоится коронация нового монарха. Гастингсу стоило серьезных усилий заставить членов Совета согласиться, - королевская свита не должна превышать рамок в две тысячи человек. Добравшись до Лондона, Его Милости герцогу Глостеру потребуется хорошо подготовиться, дабы встретиться с таким числом сопровождающих.
Ричард знал, что имел в виду Гастингс. Вудвиллы вознамерились править. Они собирались короновать Эдварда, а потом объявить, что нужды в герцоге Глостере и в его исполнении желаний покойного брата уже нет. Что ему поздно становиться заступником и опекуном маленького короля. Ричард мог увидеть, насколько необходимо его присутствие, и обязательно должен был бросить Вудвиллам вызов. Принять к сведению совет Гастингса и отправиться в Лондон во всеоружии.
Ричард почти доехал до Ноттингема. Он решил, - раз сопровождение короля включает две тысячи человек, следует сделать то же самое. Герцогу не нужно было даже намека, что его партия ищет столкновений. Ричард просто хотел, чтобы народ знал, - брат назначил Его Милость герцога Глостера опекуном племянника, и, если Эдварда следует сопроводить в столицу, он обязан это сделать.
В Ноттингеме Ричарда нагнал посыльный от лорда Риверса. Тот слал герцогу Глостеру любезные приветствия и соболезнования по поводу его невосполнимой утраты. Лорд Риверс знал о любви, испытываемой королем к брату, и поэтому хорошо понимал, что означает для Ричарда смерть Эдварда. Граф оставил Ладлоу вместе с юным монархом и предполагал добраться до Ноттингема к двадцать девятому апреля. Вполне могло оказаться, что герцог в это самое время уже прибудет в город. Если Риверс приедет первым, то подождет герцога Глостера в зависимости от желания последнего.
Ричард отправил ответ, что для него будет честью встретиться в Нортхэмптоне с графом Риверсом и Его Величеством.
Следующий гонец прискакал от Гастингса. Он умолял милорда Глостера поторопиться и перехватить монарха. Вудвиллы уже встали у государственного руля. Они начали с подозрением посматривать на Гастингса, ибо тот напомнил дружному семейству о назначении покойным Эдвардом Защитником страны Ричарда. Сэр Уильям был уверен, королевские родственники попытаются его сместить, поэтому просил герцога прибыть со всей доступной тому скоростью.
Ричард взвесил стороны сложившегося положения. Он увидел, что лишь от него зависит предотвращение в Англии гражданской войны. Сторону сэра Гастингса примет большое количество вельмож. Совершенно точно, - среди них будет герцог Бэкингем. Его Милость всегда ненавидел Елизавету Вудвилл, еще с детских лет, когда герцога принудили жениться на сестре королевы. Елизавета сумела заставить Совет согласиться с выбранной для коронации датой, что многих сподвигло ее поддержать, ведь Вудвиллы сосредоточили в своих руках уже столько полномочий, что сместить их окажется затруднительно. Однако Ричард пообещал себе обуздать влияние этого рода. Он часто предупреждал Эдварда и предостерегал его против предоставления им столь объемного набора политического воздействия. Теперь, когда Эдварда рядом нет, что-то предпринять здесь просто необходимо.
Герцог с нетерпением ждал встречи с графом Риверсом.
В Нортхэмптон Ричард и его свита въехали в солнечный полдень двадцать девятого апреля. Там не было и следа графа Риверса и королевской кавалькады.
Расспросы показали, что дядя и племянник уже миновали город и направились к Стоуни Стратфорду.
Это тревожило и выглядело так, словно Риверс даже не собирался встречаться с Ричардом. Герцог решил, что должен остаться тут на ночь, - ведь и его люди, и скакуны нуждались в отдыхе. Появились и хорошие новости. Прибыл еще один посланец, на этот раз от герцога Бэкингема, уже находившегося в окрестностях и готового присоединиться к Ричарду.
Герцог велел, чтобы сопровождающих его разместили везде, где получится найти место, тогда как он с несколькими приближенными отправится в гостиницу, где и устроится на ночлег.
Не успели они добраться до постоялого двора, как во двор въехал всадник.
'Наверное, Бэкингем', - предположил Ричард, но, к его изумлению, это был не герцог. Перед ними стоял Энтони лорд Риверс.
Он подошел к Ричарду и низко поклонился. 'Мой господин Защитник государства', -произнес граф, - 'я прибыл со всей доступной мне поспешностью, дабы поприветствовать вас и объяснить, почему я был не в состоянии продолжать ждать здесь. По-видимому, тут не найдется достаточно места и для ваших сопровождающих, и для сопровождающих короля. Поэтому мы пришли к выводу, что целесообразнее поехать в Стоуни Стратфорд. Таким образом, я вернулся, чтобы объяснить вам сложившееся положение'.
Искусное объяснение, - подумалось Ричарду, но он не поверил в его истинность. Вудвиллы стремились доставить юного монарха в Вестминстер и там возложить ему на голову корону, чтобы необходимости в Защитнике государства больше не возникло.
Его Милость Глостер сделал вид, что принял прозвучавшие слова и пригласил Риверса вместе пообедать. Энтони заявил, - для него честь принять это предложение. Пока родственники обменивались, таким образом, взаимными любезностями, прибыл герцог Бэкингем.
Ричард встретил его с явно демонстрируемым удовольствием. Граф Риверс притворился в том же самом отношении, но его коробила враждебность герцога по отношению к Вудвиллам, пусть тот и вошел, благодаря браку, в их семью. Но, вероятно, из-за этого самого брака Бэкингем их и ненавидел.
Возвращаясь на постоялый двор, на котором ему предстояло провести ночь, Энтони чувствовал заметное беспокойство.
Ричард никогда не выдавал происходящего у него внутри, поэтому было не легко узнать, одурачен ли он объяснением, что в городе нет лишних комнат, или
