Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

Элинор могла верить ему, когда его лицо было запрокинуто вот так, кровь бежала по одной щеке и обманчиво-сонные глаза смотрели более честно и искренне, чем она когда-либо помнила. Она хотела верить ему.

– Ты тоже многому научил меня. Большему, чем я когда-либо мечтала научиться.

Его улыбка отразилась глубоко в его глазах.

– Ты и я, мы с тобой не такие уж и разные, знаешь ли. Ты беспокоишься о слишком многих вещах, а я мало о чем беспокоюсь. За исключением тебя, конечно же. В последнее время ты заставляла меня слишком много думать.

О Боже.

– Неужели я это сделала?

– Да, именно ты. Я лю…

Дверь в общую комнату снова распахнулась. До того, как Элинор смогла хотя бы вздохнуть, Валентин вскочил на ноги, загородив ее своим телом. Девушка могла ощущать напряжение в его плечах, каждый мускул натянулся и был готов защищать ее. Оберегать ее.

Но маркиз не двигался. Сделав вдох, Элинор выглянула из-за его плеча.

– О нет, – прошептала она.

Его вычисления были неточны примерно на девять с половиной часов, но Валентин оказался прав. Ее братья догнали их.

Проклятие, подумал Валентин, пытаясь сохранить контроль, как над своим характером, так и над головокружением, упорно завладевающим его мозгом. Если бы братья Гриффин немного задержались, то они могли бы застать его и Элинор обнаженными.

– Себастьян, – задохнулась Элинор, схватив Валентина за руку с силой, достаточной чтобы оставить на ней отметину.

Герцог стоял в дверном проеме, а его братья располагались по обеим его сторонам. Однако почти сразу внимание Мельбурна переместилось на разбитую мебель, разбросанный вокруг хлеб и разлитый чай, и на трех мужчин, растянувшихся на полу и связанных.

– Шей, собери всех, кто мог слышать, что происходило здесь, – тихо произнес он, вытаскивая свой бумажник из кармана пальто и передавая брату. – Удостоверься, чтобы они ничего не знали.

Шарлемань кивнул, взял бумажник и снова исчез в главной комнате гостиницы. Валентин открыл рот, чтобы произнести что-нибудь типично остроумное и сдержанное, но все, что он смог придумать – это приказать Мельбурну держаться чертовски подальше от Элинор и от него. Учитывая его вывихнутое плечо и гудящую голову, маркиз был сейчас не готов сражаться одновременно с тремя Гриффинами, но он все равно продолжал сжимать кулаки, выжидая. Никто не сможет остановить его на пути к тому, чтобы сделать Элинор своей.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – потребовал ответа Закери, продвигаясь дальше в комнату.

– Недоразумение, – подсказал Валентин, слегка перемещаясь, чтобы держать обоих братьев в поле зрения.

– Это явное преуменьшение, – выпалил в ответ Закери. – И было бы еще хуже, если бы ты не скрипнул этой проклятой ступенькой. Иисусе, Деверилл, ты украл нашу сестру.

– Да, вы на самом деле должны починить эту ступеньку, – ответил Валентин.

– Думаю, что мы все должны успокоиться, – проговорила Элинор, еще крепче сжимая руку Валентина.

– А я думаю, что Деверилл должен отойти от тебя, если только он не хочет получить еще больше, чем ему уже досталось, – Закери стиснул кулаки.

– Надеюсь, что ты сможешь попридержать свой язык, мальчишка, – рявкнул в ответ Валентин. – Держись подальше от меня.

– Ты…

– Закери, – прервал герцог. – Мы собираемся попытаться решить это дело цивилизованным путем. Зададим вопросы и получим ответы. А не будем сыпать обвинениями.

– А что, если нам не понравятся ответы? – не сдавался младший из братьев Гриффин.

– Тогда у нас еще будет время для того, чтобы повести себя нецивилизованно. – Мельбурн поднял одно из неповрежденных кресел. – Почему бы всем нам не присесть?

Валентин отказался бы, но он чувствовал, что Элинор позади него дрожит. Кроме этого, от сильной боли в голове он был готов упасть на пол. Напряженно кивнув, маркиз подвел Элинор к скамье около стола и осторожно уселся рядом с ней, достаточно близко, чтобы иметь возможность держать ее за руку, и при этом на достаточном расстоянии, чтобы иметь пространство для маневра, если один из братьев попытается прыгнуть на него.

– Я могу объяснить, – неожиданно произнесла Элинор.

Герцог приподнял бровь.

– Пожалуйста, сделай это. Конечно же, учитывая вот это. – Он вытащил сложенную записку из кармана. – Я сомневаюсь, что ты читала это послание, так что я расскажу тебе. Здесь говорится, что тебя похитил Деверилл, и что он везет тебя в Гретна-Грин – с идеей о том, чтобы жениться на тебе и оградить тебя от моего, – он посмотрел вниз, – «чрезмерного, самодовольного пренебрежения» твоими потребностями.

– Я уехала добровольно, – выпалила девушка, покраснев.

– Итак, эта записка лжет, и это – тайный побег?

– Я похитил ее, – вставил Валентин. Что бы ни произошло, Элинор любит своих братьев. Он не позволит ей вбить между ними клин, даже ради него. – Я не мог сидеть и наблюдать, как ты принуждаешь ее к…

– … жизни в страданиях? – закончил Мельбурн. – Немного мелодраматично, по моему мнению. Особенно для тебя. Ты же прагматик, Деверилл. И циник.

– Я собирался сказать «к обычной, ничем не примечательной жизни», – парировал Валентин.

– Но я первая попросила его помочь мне, – снова прервала его Элинор. – Это моя вина. Не злись на Валентина. Он спас меня. – Девушка бросила взгляд на Кобб-Хардинга, который что-то бормотал страдальческим, едва слышным тоном. – Он спас меня.

– О, прекрати это, Нелл, – вставил герцог. – Деверилл не заботится ни о чьей шкуре, кроме своей собственной. Все знают это.

– Да, все это знают, – согласился Валентин, его гнев угрожал уничтожить то спокойствие, которое он заставлял себя демонстрировать. – Тогда зачем ты выбрал кого-то, настолько пресыщенного и безответственного, как я, чтобы приглядывать за твоей сестрой?

Шарлемань проскользнул обратно в комнату и бросил бумажник Мельбурну.

– Позаботился обо всем, – проворчал он, широкими шагами пересекая комнату, чтобы встать рядом с камином. – Что я пропустил?

– Пока ничего. Мельбурн собирался объяснить, почему он выбрал кого-то неприемлемого, чтобы охранять его сестру, – произнес Валентин до того, как Закери или Себастьян смогли разукрасить беседу своими версиями событий.

– Я этого не делал, – спокойно ответил герцог.

Даже Шей выглядел озадаченным.

– Ты не делал чего?

– Не выбирал кого-то неприемлемого, чтобы охранять мою сестру.

– Позволю себе не согласиться, – фыркнув, заявил Закери. – Господи, Мельбурн, он же украл ее из нашего дома посреди ночи! А ты еще считал его другом! Думаю, мы должны позвать констебля и предать их суду, и проследить, чтобы их отправили в Австралию.