Забравшись на лодьи, самые глазастые из русов видели, как хазары за два перестрела отсюда, собравшись кучками, обсуждают положение, перевязывают своих раненых, поят коней.
– Готовятся! – закричали вскоре.
– Вон они, вон!
– Сейчас опять пойдут!
Отроки живо спрыгивали с лодий и бежали занимать свои места. Хазары вновь построились и устремились вперед. Дрожала земля, и русы, в этот раз ждавшие уже готовыми, хорошо слышали грохот копыт и яростные вопли. Летела пыль с запахом сока растоптанной полыни.
На этот раз хазары придумали кое-что новое. Большинство осыпало русов стрелами – щиты стоявших между носом и кормой мгновенно превратились в ежей, – но у иных вместо лука в руках теперь были веревки. Оказавшись на нужном расстоянии, среди воя и свиста хазары раскручивали петлю и метали вперед, норовя зацепить высокий нос лодьи. Причем несколько человек метили на одну и ту же, так что резная голова змея или сокола оказывалась опутана сразу несколькими петлями.
– Руби! – рявкнул Амунд, поняв, к чему это. – Веревки руби, глядь!
А степняки, державшие концы веревок, уже закрепили их на седлах, развернули коней и стали отступать. Носы захваченных петлей лодий дрогнули и начали поворачиваться наружу. Силы четырех-пяти коней не хватало, чтобы быстро развернуть тяжелую нагруженную лодью, но в почти сплошной стене появились щели. Прочие хазары осыпали эти щели стрелами, стремясь перебить или отогнать сгрудившихся там русов.
– Бей по коням с веревками! – приказал Амунд и сам прицелился.
Сразу две стрелы вошли в шею и в круп коня, тянувшего веревку, – тот повалился, веревка упала наземь. Другая от возросшей тяги лопнула сама, а тем временем из строя вперед кинулись отроки, на весу перерубая уцелевшие веревки. Внезапно освободившись от натяжения, конец хлестал по всаднику, иные от рывка полетели из седла. Русы разворачивали носы лодий в прежнее положение, из вторых рядов, из-за бортов тоже стреляли без передышки.
Второй наскок был отбит. Перед корабельной крепостью появились новые трупы людей и лошадей, но и свои потери были больше прежнего: несколько человек были застрелены насмерть, а из тех, кто рубил веревки, погибли четверо – из каждого тела, когда их втащили назад в круг, торчало по пять-шесть стрел.
Не давая людям передышки, Амунд погнал их снова собирать чужие трупы и оружие. Теперь из них получился настоящий вал, который ни конному, ни пешему не одолеть.
Пока было тихо. Перевязали раны, сделали вылазку к близкому ручью за водой. Солнце миновало полуденную черту. Хазары не показывались, земля не тряслась и не доносила грохота копыт.
– Отступили, похоже! – говорили отроки.
– Ну что, надо двигать! – решил Амунд. – Не сидеть же до ночи.
С дороги убрали тела, скот напоили в ручье, полону выдали подвяленного мяса для подкрепления сил. Из свежих конских трупов вырубили лучшие мясные части и положили на лодьи – пригодится на ужин. Лодьи снова выстроили двумя вереницами. Со стороны ручья внезапного наскока можно было не опасаться – там стремительной скачке помешали бы овраги, – но вперед Амунд теперь пустил два десятка, велев уйти шагов на двести, слушать землю, где нет прямой видимости далеко, и передавать знак опасности рогом.
Двинулись снова. Теперь медленное продвижение казалось мучительным вдвойне. Хотя спешить было некуда: на всем пути до самого Дона, на все семь, десять, двенадцать дней – как знать, сколько их понадобится? – не было никакого укрытия, никакого места, куда можно было бы стремиться, чтобы там отдохнуть в безопасности. Только достигнув второй большой реки, где можно будет спустить лодьи на воду, русы могли бы ощутить себя в прежней силе. На пути к притокам Десны впереди лежал еще не один волок, но на следующих Амунд не ждал большой опасности от местных вятичей. Никто, кроме хазар и южных буртасов – жителей междуречья, – не смог бы нанести большой урон его войску.
* * *
Солнце начало клониться к закату, а конница больше не показывалась. Несколько раз устраивали стоянки, чтобы напоить людей и скот, дать передохнуть, но ненадолго. Когда солнце уже стало задевать брюхом небокрай, показалось небольшое село между двух рощ. Обычно от него до Итиля оставалось полперехода, но Амунд шел целый день. Можно было бы продвинуться еще немного, пока не стемнело, но Амунд велел устраиваться на ночлег.
Лодьи снова сдвинули в плотное кольцо, так что нос одной заходил за корму другой, не оставляя никаких промежутков. Десяток хижин села с их дощатыми стенами и камышовыми кровлями разнесли на топливо, срубили несколько ив близ ручья, стали обжаривать на углях тонко порезанную конину. Полону велели спать. Волов и прочий скот отвели пастись между станом и ручьем – в самом безопасном месте, и то под усиленным вооруженным надзором. Вздумай хазары ночью налететь и угнать скот, или порубить, или просто разогнать по степи – и завтра русы не сдвинутся с места. В остальные направления Амунд разослал небольшие тайные дозоры: прячась в траве, без огня, те по одной страже должны были наблюдать и слушать степь. Амунд был уверен, что в темноте хазары попробуют осуществить то, чего не смогли сделать днем, но откуда налетят, какой способ выберут?
Половина людей все время оставалась в дозоре. Вторая половина спала, расстелив кошмы на земле внутри круга, держа оружие под рукой, так, чтобы можно было вскочить и приготовиться к битве в один миг. Устроив это и убедившись, что все на местах, Амунд поручил войско Хавлоту и сам прилег. Трое его телохранителей спали вокруг него, будто волки вокруг вожака, трое сидели, вслушиваясь в звуки из темноты. Ночь была ясной, и яркий свет бесчисленных звезд отражался в железе шлемов и топоров.
Если раньше ничего не случится, Амунд велел разбудить себя к третьей страже, ее считая самой угрожающей. И не прогадал. Едва только третья смена ушла менять внешний дозор, как оттуда понеслись крики:
– Поло́х! Поло́х!
Дозорные прибежали бегом, побросав в траве свои кошмы. У одного в плече засела стрела.
– Идут! Пешие! Тайком!
Почти сразу следом на выстроенные стеной лодьи полезли черные выходцы из ночи. Теперь они не кричали, не выдавая себя; сперва шли крадучись, потом ползли и, лишь когда их обнаружили, встали во весь рост и побежали, надеясь одолеть преграду, пока русы не опомнятся.
Костры давно погасли – на всю ночь не хватило бы топлива, – и при свете меркнущих звезд завязалась схватка. Русы рубили лезущих через лодьи хазар, снимали стрелами. Многие остались на бортах, но иные сумели спрыгнуть внутрь кольца, и завязалась схватка. Однако вышла она недолгой – русы в несколько раз превосходили числом,
