Когда они подошли к кровати, Лукас повернулся и посмотрел на нее. Его удивительные яркие глаза буквально заворожили. Он смотрел так, что у Тэйлор перехватило дыхание.
Он долго глядел на нее, а потом покачал головой.
– Нет, это я плохо придумал. Нам надо вернуться в ту комнату и поговорить там. Мне не хотелось тревожить детей, но здесь я не могу ни о чем говорить серьезно.
– Почему?
– Кровать слишком близко.
– О…
Оба стояли, не двигаясь. Лукас все еще не выпускал ее руку. Никак не мог заставить себя это сделать.
– Мне надо завтра уезжать, – проговорил он. Это известие неожиданно больно ранило ее. Она ведь знала, что он уедет. И ее собственные планы зависели от его отъезда. Так почему же у нее такое чувство, что сердце разрывается в груди?
Лукас ждал ее вопросов. Но, простояв в молчании целую минуту, понял, что никаких вопросов она задавать не собирается. Он уже и сам решил, что много говорить не станет. Только вкратце опишет свои планы, иначе Тэйлор будет за него слишком волноваться. А ей и без того есть о чем подумать. Не стоит добавлять лишних проблем.
За всю его жизнь никто до сих пор за него не волновался. Пока он не повстречал Тэйлор. Каждый раз, когда он уходил из гостиницы в поисках близнецов, она шептала ему, чтобы был осторожен. Конечно, она не хотела, чтобы что-нибудь случилось с ним, так как надеялась, что он отыщет ее племянниц. Но ведь была еще и другая причина. Ее отношение к нему менялось в лучшую сторону, и со временем, возможно, она сумеет его полюбить. Семья. И волнение это тоже часть семейной жизни. Теперь он должен отчитываться перед ней за свои действия, равно как и она – за свои. Она к нему неравнодушна. Это ясно. Она ценит все, что он сделал, испытывает чувство благодарности и признательности. Но ему нужно больше.
– С тобой, Викторией и детьми останется Хантер.
– В этом нет никакой необходимости. У нас и так все будет хорошо.
– Он все-таки останется.
Лукас ждал ее согласия, и она неохотно кивнула головой.
– Я пока не знаю, как долго меня не будет, – продолжал он. – Может, недели три. Хантер поможет вам подыскать более подходящее жилье. В гостинице больше нельзя оставаться, тем более с детьми. Им необходимо пространство, чтобы бегать и играть.
– Во сколько ты уезжаешь?
– Рано.
Она высвободила свою руку и развязала завязки на пеньюаре. Это ее действие совершенно притупило его бдительность. Он молчал и смотрел, как пеньюар медленно соскользнул и мягко упал на кровать позади нее.
Потом заставил себя собраться с мыслями.
– Если тебе что-нибудь понадобится… Что ты делаешь?
– Расстегиваю твою рубаху. – Она покраснела, и голос выдал ее смущение. Тэйлор надеялась, что муж этого не заметит. Сегодня ночью ей не хотелось испытывать робость и смущение.
– Я сам могу это сделать.
– Я знаю. Только я хочу сама.
Они перешли на шепот. В голосе Лукаса появилась хрипотца. Это действовало на Тэйлор возбуждающе. Она наклонила голову, чтобы он не видел ее пылающего лица, и кончиками пальцев скользнула по его груди.
Ему показалось, будто бабочка прикоснулась к нему крыльями. Он почувствовал, что сходит с ума. И схватил ее за руки, чтобы остановить эту сладкую пытку.
– Разве ты не хочешь узнать, куда я еду?
– А ты не хочешь мне сказать? – Она снова высвободила свои руки и начала расстегивать пуговицы на его штанах.
Он тяжело и прерывисто вздохнул.
– Тэйлор, послушай… Нам надо поговорить. Мы сейчас пойдем в другую комнату и…
Он тут же забыл, что хотел сказать. Опустил глаза и смотрел, как она медленно расстегивает пуговицы – одну за другой…
Тэйлор сама не могла поверить в свою смелость. Ей приходилось все время напоминать себе, что она его жена и нет ничего плохого в том, чтобы прикоснуться к нему. Тем более что завтра он уезжает. И она не сможет прикоснуться к нему очень и очень долго.
А ей так нравилось прикасаться к нему. У него был плоский и упругий живот, а кожа горячая на ощупь. Тэйлор расстегнула еще одну пуговицу и запустила пальцы в его густые кудрявые волосы. Потом обхватила его возбужденную плоть.
– Хватит, – приказал он. – У тебя еще ничего не зажило. Я сделаю тебе больно.
Уговаривая ее, Лукас чувствовал, что сейчас умрет. Он держал руки по швам сжатыми в кулаки и всю свою волю использовал для того, чтобы не протянуть их к ней. Ведь он не дикарь и в состоянии справиться со своим вожделением.
Тэйлор слегка отодвинулась от него.
– Ничего, если ты сделаешь мне больно, – прошептала она. – Завтра ты уедешь. У нас только сегодняшняя ночь.
Но ведь он не бросает ее. Он же вернется. Она что, совсем не слушала, что он говорит?
– Я ведь всего на три недели, а может, и на две. – Кажется, ему удалось произнести это вслух, но он не знал наверняка, потому что у него перехватило горло, а частые удары сердца гулко отдавались в ушах.
Лукас совершенно забыл, что собирался поговорить с ней. Это она виновата. Она сняла сорочку. Боже милостивый, как хороша! Каждый раз, глядя на нее, он был ошеломлен ее красотой. Она вся была золотистая. У нее была полная грудь с розовыми жемчужинами сосков. Тонкая талия и плавные изгибы там, где им и надо быть. Слегка округлые бедра и длинные, очень красивые ноги.
Он представил себе, как она обовьется вокруг него. И сорвал с себя одежду. Потом привлек ее к себе, обнял и стал жадно целовать, и больше ничего уже не имело значения, а только их сплетенные вместе тела. Мир с его проблемами перестал существовать. Осталась только Тэйлор.
Они любили друг друга страстно, пылко и ненасытно. Он ласкал ее, пока не почувствовал, что она готова к близости, а потом сразу глубоко проник в нее. С каждым новым толчком у него сильнее кружилась голова. Ее страсть переполняла его, а тихие стоны наслаждения лишали способности управлять собой. Его движения становились все более грубыми и требовательными. Она обхватила его крепче, сжала внутри и прошептала его имя. Оба пришли к развязке одновременно. Своим ртом он накрыл ее рот и целовал ее долго и горячо, пока изливал в нее свое семя.
Время после любви было Лукасу не менее приятно. Ему нравилось обнимать Тэйлор, уткнувшись в изгиб ее шеи, и слушать биение ее сердца.
– Лукас, ты раздавишь меня.
Он сразу повернулся на бок и привлек ее к себе. Она спрятала голову у него на груди. По щекам ее текли слезы, и она не хотела, чтобы Лукас видел их.
– Ни один человек не должен предавать свою мечту.
Он не понял, спрашивает ли она его или просто высказывает то, во что сама верит.
– Почему ты вдруг подумала о человеческой мечте?
– Я просто размышляла вслух. Ведь даже мужчина, отягощенный всяческими заботами и ответственностью, должен уметь идти за своей мечтой, правда?
