Холли Престон
Поверь и прости
— Ой, мама! Смотри! — Намотав на спиннинг леску с пойманной рыбкой, Энди резко обернулся, чтобы показать улов. В свои четыре года он был типичным мальчишкой: впечатлительным, озорным и непоседливым.
— Энди, осторожно! — закричала Ринна. Она постаралась скрыть усмешку, когда трепещущая рыбка шлепнулась на золотые кудряшки Дженнифер Мартин.
Как и следовало ожидать, шестилетнюю Дженнифер это разозлило, и она тут же запустила в Энди комком грязи. Прежде чем Ринна успела добежать до них, началась настоящая битва.
— Эй, ребята! Хватит, прекратите! — строго сказала. Ринна, растаскивая их в стороны. Она бросила рыбку в ведерко Энди и принялась снимать рыбью чешую с волос Дженни.
Месяцы, что она работала здесь, в поместье «Мартин Оукс», обучая дочь Джонатана Мартина, несколько отстающую от своих сверстников, складывались на зависть удачно, Они оказались полезными для Ринны. Ринна стала для Дженнифер не просто учительницей, а близким человеком: она добровольно взяла на себя обязанности по воспитанию ребенка, лишенного материнской ласки. Стараясь совместить обучение девочки и своего сына с игрой, она устраивала ежедневные прогулки. Но рыбная ловля, видно, не принадлежала к ее удачным педагогическим находкам.
— Вы только посмотрите на себя, — укоризненно произнесла Ринна, изо всех сил сдерживая смех. Оба ребенка, забрызганные грязью, напоминали героев комических фильмов. — Миссис Мэкки задаст вам.
— Это она виновата, — Энди кивнул на Дженнифер, — она в меня грязью бросалась!
— Нет, он! Он нарочно уронил на меня эту рыбу!
— Ну-ну, в чем это вы оба извалялись? — послышался голос дедушки Дженнифер. Опираясь на трость, худой, подтянутый мужчина с шапкой седых волос, прихрамывая, приближался к пруду, с трудом скрывая смех.
— Дедушка, смотри! Смотри, что я поймал! — Энди вновь продемонстрировал рыбку.
Мистер Мартин не был ему родным дедом, но Энди привык называть его «дедушкой», как это делала Дженнифер. Ринна не возражала, хотя считала, что сын должен быть более почтительным к взрослым.
— Ну и рыбку ты поймал, Энди! Она ведь особенная. Умеет показывать фокусы, — сказал мистер Мартин и громко рассмеялся.
— Правда? — В голосе Энди прозвучало сомнение, но глаза его округлились в предвкушении чего-то необычного.
— Точно, — кивнув головой, с серьезным видом подтвердил старик. — Хочешь убедиться?
Когда Ринна впервые появилась на ферме, мистер Мартин не производил впечатления человека, способного смеяться над проказами детей. Это был чудной старик, ему не хватало терпения даже с собственной внучкой, не говоря уж о других детях. Ринна, не обращая внимания на его подчас резкие замечания, мало-помалу буквально втянула старика в повседневные игры детей и приучила сопровождать их на прогулках. Теперь он относился к ним с почти юношеским благоговением. Даже артрит стал причинять ему меньше беспокойства.
— Смотри, — сказал он, сжав рыбешку возле жабр. Защитная реакция тут же заставила небольшого ершика ощетиниться острыми спинными плавниками.
— Ухты! — воскликнул Энди.
— Вот тебе и «ух ты». — Ринна собрала рыболовные снасти и направилась по берегу вверх. — Время обеда, а вас еще нужно отмыть.
— Я провожу их, — вызвался мистер Мартин. — Дэвид сегодня утром сказал, что вы хотели взглянуть на Стального Кинжала. Почему бы вам не отправиться на пастбище сейчас, пока дети будут есть?
Стальным Кинжалом звали чистокровного жеребца, новичка в конюшнях «Мартин Оукс». Трэвис, старший из трех сыновей мистера Мартина, купил его недавно и привез домой. Семья Мартинов надеялась, что жеребец выйдет в победители на следующих скачках на приз «Трипл Краун», и Ринна всю последнюю неделю пыталась выкроить время, чтобы самой убедиться в достоинствах лошади.
— Дэвид сейчас занят, но Кинжала вы найдете на южном пастбище, — подсказал ей мистер Мартин.
Ринна быстро нашла скакуна. Опершись на верхнюю перекладину изгороди, она с восхищением стала наблюдать за ним. Наконец-то сможет исполниться заветная мечта семьи Мартинов, подумала она.
Конь был великолепным: правильной формы голова с ясными глазами, мощные покатые плечи, широкая грудь, короткий сильный круп, стройные задние ноги и, наконец, гармонично развитые бедра с удлиненными мышцами. Подняв уши, животное напряженно вслушивалось. Ринна поняла, что этот лоснящийся серый жеребец мог бежать очень быстро, сохраняя силы даже на длинных дистанциях, — главное требование для настоящей скаковой лошади. Наклонившись, она проскользнула под перекладиной и осторожно приблизилась к жеребцу. Для двухлетки ведет себя вполне прилично, заключила она, погладив его по холке.
От ее прикосновения дрожь побежала по телу коня, но он не двинулся с места, а лишь слегка шевельнул хвостом. Он был крупнее, чем положено для двух лет, уже достигал более полутора метров в холке: его загривок доходил Ринне до плеча. Она постаралась тихим голосом успокоить скакуна и провела рукой сверху вниз по его передним ногам в поисках изъянов. Конь игриво ткнулся в нее мордой, что было совсем нехарактерно для настоящего рысака.
— Спокойно, — пробормотала Ринна, поглаживая мягкую шерсть на его морде.
Ноздри коня раздувались, она чувствовала на себе его дыхание. Непрошеные воспоминания об отце и другой скаковой лошади, крупном, поджаром жеребце по кличке Бравый Воин, обожгли ее словно огнем. В какой-то момент образы прошлого так ярко озарили все вокруг, что ей показалось, будто она вновь во Флориде и ранним утром скачет верхом по покрытым росой лугам.
Ринна зажмурила глаза, безуспешно пытаясь унять боль воспоминаний. Она, юная и беззаботная, училась в колледже и работала вместе с отцом тренером скаковых лошадей, вспоминала сейчас она. Те годы, полные любви и упорного труда, навсегда останутся лучшими в ее жизни. Ринна не видела отца и скакуна по кличке Бравый Воин уже четыре года и вряд ли увидит их когда-нибудь. Они часть ее жизни, ее прошлого, к которому она отрезала все пути, когда сбежала в Кентукки, сбежала одна, ожидая рождения ребенка.
Продолжая гладить коня, Ринна устремила взор на расстилающиеся перед ней бескрайние луга, покрытые волнистыми зарослями пырея. Именно здесь, в этом тихом уголке, для нее и ее сына началась новая жизнь. Но она ничего не забыла. Даже сейчас, когда боль должна была бы притупиться, она не в состоянии забыть человека, ставшего отцом ее ребенка. Они познакомились на вечеринке почти пять лет назад. Угрюмое выражение его смуглого лица, его взгляд навсегда врезались в ее память, постоянно терзали ее.
