Пролог
— Соня, поторопись! — ворчит мама.
— Не подгоняй ее, — тормозит ее отец, и помогает мне выбраться из машины, что за нами прислала сестра. — Ей же за двоих стараться приходится.
— Эка невидаль, — отмахивается мама. — И я беременной была! Дважды, между прочим! И не жаловалась!
— Она и не жалуется, — шикает на нее папа. — А ты, помнится, обе беременности провалялась, задрав ножки к верху! А ее заставила за тридевять земель на свадьбу тащиться!
— Так сестра ведь! — всплескивает руками мама. — Да где ж это видано, чтобы к сестре родной на свадьбу не явиться?!
— Действительно, — хмыкаю я, переводя дыхание, и оправляя складки своей куртки-колокольчика, — где это видано?
Не могу сдержать язвительности, которую мама тут же вычисляет:
— София, ты мне вот это закругляйся! Сколько еще раз тебе сказать: была Галина на твоей свадьбе!
— Что-то я ее в ЗАГСе не встретила! Так уж торопилась? Да и потом как-то так вышло, что ее в принципе видела только ты, — не могу удержаться от сарказма.
— Была она! Хоть у отца спроси! В столовую приехала! Кто ж тебе виноват, что ты сама с торжества сбежала, и так с сестрой и не встретилась?! — отчитывает меня мама. — Тамада ей, видите ли, не понравилась! Глядите, какая переборчивая! Сама бы заработала на ту, что подороже, тогда бы и возмущалась! А-то и мы из-за этой позорной свадьбы до сих пор в долгах, как в шелках, и на Генку кредит повесила, что мальчишке пришлось в город ехать, чтобы денег заработать!
— Я вообще-то ни у вас, ни у Генки этой свадьбы не просила! — не выдерживаю.
— Еще и хамка! — мама поджимает губы, и прямо смотрит мне в глаза, где должно быть ожидает увидеть раскаяние. Но его нет. — Тфу, бесстыжая!
— Татьяна! — рявкает папа. — Мы как родители обязаны были позаботиться, чтобы у нашей дочери была достойная свадьба! Как не стыдно попрекать?!
— Вот-вот! У дочери! А их у нас две, если ты не забыл! — мама упирает руку в бок, принимая свою привычную враждебную стойку. — Так Галина ни копейки на свою свадьбу не попросила! А эта мало того что со свадьбы сбежала, чем нас поставила в неловкое положение, так еще и мужа своего…
— Таня! — одергивает маму папа, и бросает на меня сочувствующий взгляд.
— Тфу! — повторяет мама и направляется к огромному особняку, к которому нас доставило такси.
Я бы присвистнула, если бы умела. Вот это домина.
Мама, конечно, все уши прожужжала, что Галька себе выгодную партию урвала, мол, олигарх, красавчик, с двумя высшими образованиями. Но признаться, я думала, что она как обычно приукрашивает Галины заслуги.
Походу нет. Респект. От своей старшей сестры я меньшего и не ждала. Она у нас с детства — королева.
— Не обращай на нее внимания, — папа похлопывает меня по ладони, что лежит в сгибе его локтя. — Она, видать, за Галку переживает, вот и взбеленилась.
— Все хорошо, пап, — улыбаюсь ему, чтобы подбодрить. — Я только тебя боялась расстроить. А к маминому ворчанию давно привыкла. Она ведь вечно говорит, что я — катастрофа, разве я могу ее разочаровывать?
Смеюсь, подмигивая папе.
— Ты у меня такая девочка умненька, — поджимает губы. — И почему в деревне осталась? Надо было тебя силком в университет засунуть. Вот бы кто точно гордостью нашей семьи был. А не Галка, которая только задницей светить умеет!
— Так я еще стану! Ты меня со счетов-то не списывай, — бодро отзываюсь я. — И видишь, как удачно я на заочку пошла. Учись я на дневном, сейчас бы пришлось академ брать. А так и на ляльку времени будет достаточно, и учиться буду успевать. Еще бы работу найти нормальную…
Признаться, на дневной я не пошла именно из-за папы. И он, скорее всего об этом догадывается, хотя вслух я никогда ему об этом не скажу.
Пришлось бы переехать в город, в общаге жить, и кто бы за ним следил? Маме не до того, работает сутки-двое. Да и женщина она у нас взрывная, порой может забыться, как сейчас. А папе нервничать нельзя. Сердце у него больное. Поэтому я изо всех сил стараюсь его не огорчать. Плохо выходит, ведь я — девочка-катастрофа. Но даже когда случается что-то из ряда вон выходящее, я стараюсь никогда не показывать ему своих истинных эмоций. Лишь бы не нервничал. А то давление скаканёт и пиши пропало. Потому что скорая до нашей деревни едет ой как не быстро.
— Ты и так моя гордость, — папа чмокает меня в макушку. — Ладно, пойдем уже с Галкиным завидным женихом знакомиться. Не зря же нас твоя мать силком сюда приволокла.
Папа хочет взять сумку, которую мама от души нагрузила купоркой. Но я опережаю, и, подхватив тяжелую ношу, спешу к входной двери.
— Ну, куда ж ты… — папа едва поспевает за мной. — София, ну-ка поставь немедленно! Еще не хватало беременной таскать тяжести!
Хочет казаться строгим, да только одышка мешает. Сбавляю темп, но не позволяю ему меня догнать:
— Пап, ну чего со мной станется? — усмехаюсь. — Максимум рожу. А тебе еще не хватало в больницу загреметь и Галкину свадьбу пропустить.
— Да ну тебя, — отмахивается, и тяжело упирает руку в перила на крыльце. — Хоть высплюсь в больнице. А то мать твоя, хлебом не корми, в шесть утра подъем.
Как всегда отшучивается.
— Режим — это хорошо! — киваю я.
— Ты иди, дочка, — велит папа. — Я воздухом свежим подышу, и зайду.
Дух перевести хочет. Это у него бывает.
Соглашаюсь его оставить только потому, что в туалет очень хочу. Дорога долгая была. Малыш придавил мочевой.
Вхожу в дом, и не обнаруживаю ни одной живой души. Должно быть, Галька уже утащила маму своими владениями хвастаться.
До сих пор не понимаю, зачем мама и нас притащила. Как я поняла, свадьбы как таковой не будет. Просто роспись. Поэтому Галя только ее звала, фактически. У папы же со здоровьем проблемы, ехать так далеко. А я бы его одного не оставила дома, — это всем известный факт.
Но мама решила ей сюрприз сделать. Это еще благо, что она остальную деревенскую родню не подтянула. Для сюрприза. Могла бы.
Представляю себе лицо Гали, когда бы ее крутой особняк заполонили наши многочисленные тетки и дядья, со всеми своими выводками детей, у которых уже и своих детей полно.
Смеюсь в кулак, и наконец опускаю клетчатую сумку посреди холла.
Так. Надо туалет бы найти.
Скинув обувь, крадучись вхожу в один из просторных коридоров. Толкаю первую попавшуюся дверь, пытаясь сориентироваться, что тут хоть за помещения.
Замечаю в глубине комнаты массивный дубовый стол. Огромный монитор. И макушку мужчины, восседающего перед ним в кожаном кресле.
— Ой, простите, — бормочу, понимая, что знатно так ошиблась.
Походу жених моей сестры и не торопится встречать гостей. Оно и понятно. Такие хоромы, должно быть немалых усилий стоят. Может он как раз сейчас какой-нибудь миллионный проект разрабатывает. А я тут со своим туалетом.
Захлопываю дверь и поворачиваюсь к той, что напротив. Может здесь? Мне уже прям очень надо.
Попала! Уф, слава богу! Думала, придется бежать уже на улицу, туйки удобрять.
Быстро облегчившись, становлюсь перед зеркалом и включаю кран. Блин, волосы все растрепались с дороги. Пытаюсь придать им более ухоженный вид, но выходит не очень.
Ладно, в конце концов, не меня сватать приехали. Да и быть гадким утенком при своей сестре-лебеде мне и вовсе не привыкать. Это даже удобно. Избавляет от ответственности, так сказать. Когда все взгляды прикованы к ней, мне нет надобности держать лицо. А делаю я это частенько, не желая делиться с кем-либо своими настоящими чувствами.
Пожалуй, там все чаще разочарование. В собственной жизни. Я будто все делаю не так. Об одном только не жалею…
Бодро вздергиваю голову, и обнимаю свой живот, что под курткой почти и не заметен, хотя уже восемь месяцев стукнуло.
Этот малыш. Он — моя отдушина.
Когда становится совсем грустно, я беру с полки в своей комнате сказки и читаю ему, представляя, как скоро буду качать его на руках, как он будет расти, делать первые шаги, назовет меня мамой…
